ворчливо заметив, что Борман не успокоится до тех пор, пока не перекопает весь 
Оберзальцберг. Но, если говорить серьезно, фюрер считал, что пользоваться этим 
«Чайным домиком», находящимся на высоте почти 2000 метров над уровнем моря, ему 
не придется, ибо такая высота и слишком разреженный воздух плохо отражаются на 
его и без того высоком артериальном давлении. Он уже убедился, что стоящий на 
высоте почти 1000 метров над уровнем моря «Бергхоф» – самое подходящее для него 
место. Тем не менее Борман продолжал строить и оборудовать этот домик.
 Поскольку домик уже стоял, Борману удалось на другой день после визита 
Чемберлена уговорить Гитлера и его гостей совершить поездку на Келыитайн. Уже 
сама езда по специально проложенной к домику горной дороге доставила большое 
удовольствие. У подножия горы были сооружены гранитные ворота, обитые медью. Их 
впервые открыли при нашем приезде. Мы увидели перед собой длинный искусно 
освещенный туннель, в конце которого находилась дверь к лифту; он поднял нас 
еще на 80 метров выше, и мы очутились прямо в «Чайном домике». Через вестибюль 
прошли в длинную столовую, а из нее – в круглый холл в центре. Каменные стены 
были оставлены в натуральном виде, и это придавало помещению какой-то 
средневековый вид. Множество окон открывало прекрасный вид на горный пейзаж. В 
обрамленном мрамором камине пылал огонь. Примерно дюжина глубоких кресел со 
столиками была установлена большим кругом. Все это произвело на Гитлера 
впечатление. Борман удостоился большой похвалы и теперь купался в лучах 
благосклонности фюрера. Гитлер сразу заявил, что здесь можно принимать 
посетителей, чтобы оказать им особую честь или же поразить их.




 Бад-Годесберг


 А политика тем временем шла своим чередом. Чешское правительство уступило 
нажиму Англии и Франции и объявило себя готовым отдать Германии приграничные 
районы Судет с немецким населением. Чемберлен, зная об установленном Гитлером 
сроке – 1 октября, захотел немедленно обсудить с ним все формальности, для чего 
встретиться 22 сентября. Чтобы Чемберлену лететь поближе, фюрер предложил 
местом встречи курортный город Бад-Годесберг.
 В полдень английский премьер-министр прибыл в отель «Петерсберг», что выше 
Кенигсвинтера на правом берегу Рейна, напротив отеля «Дреезен». В 
послеполуденные часы он отправился на первое заседание в Годесберг. Гитлер 
встретил его перед отелем «Дреезен» и проводил в конференц-зал на первом этаже. 
За ними на сей раз проследовали два переводчика – Пауль Шмидт и Айвон 
Киркпатрик (последний позднее был английским «верховным комиссаром» в 
Федеративной Республике Германии).
 Беседа вновь состоялась за закрытыми дверями и без министров иностранных дел. 
Пока Гитлер и Чемберлен таким образом вели переговоры несколько часов, в 
бельэтаже отеля царило оживление. Огромный штаб сотрудников Риббентропа из 
министерства иностранных дел создавал своим важничанием неприятную атмосферу.
 Дипломаты были единственными, кто следил за переговорами не с оптимизмом, а с 
недоверием. Они оказались правы, когда около 19 часов Гитлер и Чемберлен 
спустились вниз с непроницаемыми лицами, а британский премьер вскоре отбыл в 
«Петерсберг». Фюрер сразу же уединился с Риббентропом. Все атаковали Шмидта, 
добиваясь, чтобы он хоть что-нибудь сказал о ходе переговоров. Суета вокруг 
Гитлера и Риббентропа не прекращалась до поздней ночи. Стало известно: 
конференция не закончена, а противоречия обострились.
 Следующий полдень принес новые головоломки. Вместо Чемберлена прибыло его 
письмо Гитлеру. Фюрер, Риббентроп и Кейтель принялись совещаться. Фюрер 
продиктовал ответное письмо. Вскоре после полудня Шмидт поехал с этим письмом в 
«Петерсберг». О содержании обоих писем стало известно только то, что ничего 
нового и конкретного для успешного хода переговоров они не содержат. Все 
прямо-таки рвали из рук шефа печати д-ра Дитриха информационные «белые листки», 
чтобы узнать интересные новости из заграницы. Но вычитать в них было можно 
только одно: весь мир смотрит на Годесберг с большой опаской.
 Очень скоро, во второй половине дня, Гендерсон и сопровождающий Чемберлена 
Вильсон отправились к Риббентропу. Представитель имперского министра 
иностранных дел при фюрере посланник Вальтер Хевель{130}, с которым мне в те 
дни часто доводилось говорить откровенно, произнес насчет этой встречи всего 
одно слово: «Наконец!» Он подразумевал полезным привлечь к переговорам 
Риббентропа. По его словам, Гитлер не являлся искусным партнером по переговорам.
 Дебатировать и дискутировать вообще было ему не по нраву. Для него 
существовало лишь два вида разговора. Если собеседник давал что-то новое, он 
слушал его внимательно. Если же тот ничего нового не привносил, проявлял 
нетерпение и обрывал его. Если у фюрера имелся собственный твердый план, сбить 
себя с толку он не позволял, говорил долго и бывал невежлив. Так называемой 
дипломатической ловкостью, необходимой для переговоров, Гитлер не обладал. Из 
того факта, что Чемберлен для продолжения переговоров послал теперь к 
Риббентропу господ из своего сопровождения, по мнению Хевеля, следовало, что 
премьер-министр хочет найти мирное решение и дальнейшие переговоры с одним 
только Гитлером ни к какому продвижению по этому пути не приведут. Когда я 
спросил, кому же пришла в голову мысль с самого начала отстранить министров 
иностранных дел от переговоров, он пожал плечами.
 Поздним вечером переговоры были продолжены в более широком кругу. С германской