Офицеры «Мольтке» вроде бы видели, как он затонул, но в дыме и тумане ничего 
нельзя было как следует разобрать.

Рассчитывая на предельную дистанцию, на которой находились теперь от нас наши 
враги, адмирал Хиппер решил отдать приказ торпедным катерам атаковать 
неприятеля с тем, чтобы несколько облегчить положение «Блюхера». Но на этом 
этапе сражения только одному из торпедных катеров – из нашего 5-го дивизиона – 
удалось выпустить свою торпеду, и он оптимистично доложил, что она поразила 
один из вражеских линейных крейсеров.

Положение «Блюхера» было отчаянным. И никакой надежды на то, что основные силы 
нашего флота придут на помощь, хотя мы и дали им знать в тот момент, когда 
заметили вражеские корабли. Более того, легкий крейсер «Штральзунд» доложил о 
том, что он видит на горизонте густой дым, возвещающий приближение новых 
вражеских сил – по всей вероятности линкоров.

Британские линейные крейсера теперь обратили все свое внимание на беспомощный 
«Блюхер». Отчаявшись что-либо сделать, адмирал Хиппер дал приказ изменить курс 
к югу, чтобы отвлечь врага от «Блюхера», и как раз в этот момент капитан 1-го 
ранга Егиди, командир «Зейдлица», доложил, что не только его кормовые башни и 
артпогреба совершенно уничтожены пожаром, но подходят к концу и боеприпасы для 
баковых орудий.

Задерживаться долее у «Блюхера» значило подвергаться риску потерять другие 
корабли, а возможно, и все рекогносцировочные силы. С тяжелым сердцем адмирал 
Хиппер отменил свой предыдущий приказ и приказал продолжать следовать курсом на 
юг по направлению к Гельголанду. Мы плакали, глядя, как погружающийся в воду 
«Блюхер» скрывается в дыму у нас за кормой.

Враг нас не преследовал.

Наша скорбь по погибшему «Блюхеру» была больше еще и потому, что все команды 
кораблей считали, что ее можно было избежать, если бы приказ об операции был бы 
отправлен не по радио, во-первых; если бы флот ждал надлежащим образом в море, 
чтобы оказать нам помощь, во-вторых; и, в-третьих, если бы «Фон дер Танн» 
участвовал в операции, а не был вместо этого отправлен на рутинные маневры на 
Балтике.

В тот момент нас не утешали даже поступившие сведения о том, что британский 
флагманский корабль «Лев» получил столь значительные повреждения, что потерял 
ход и управление и был вынужден вернуться в порт на буксире. Если бы основные 
силы германского флота заняли позицию, откуда они могли бы оказать поддержку 
рекогносцировочным силам, то не только «Блюхер» мог бы остаться в строю, но и 
«Лев» мог быть уничтожен полностью.

Зная теперь, что британцы, обладая нашими книгами сигналов, имели полную 
возможность устроить полную и ошеломляющую ловушку нашим рекогносцировочным 
силам, трудно понять, почему они ограничились тем малым, что они сделали.

Со своей стороны мы в рекогносцировочных силах испытывали гордость за свои 
решительные действия. Наш артиллерийский огонь был превосходным по меткости; 
связь работала без всяких сбоев; приказы исполнялись без промедления. Наш 
адмирал являл собой вдохновляющий пример невозмутимой отваги, а каждый офицер и 
матрос стойко исполнял свой долг на вверенном ему посту. Мы получили крещение 
огнем, и все чувствовали, что в следующих боях сможем еще лучше проявить себя.

Но последствия сражения 15 – 16 декабря и битвы 24 января у Доггер-банки мы все 
испытали в начале февраля, когда император лично посетил базу флота в 
Вильгельмсхафене. Первое, что он сделал, – снял адмирала фон Ингенола и 
контр-адмирала Эккермана с их постов. Адмирал фон Поль, начальник штаба 
адмиралтейства в Берлине, стал новым командующим флотом, а капитан 1-го ранга 
Михаэлис, чрезвычайно способный командир линкора «Тюрингия», стал новым 
начальником штаба флота. Контр-адмирал Эккерман был переведен командовать 1-й 
эскадрой флота, заменив на этом посту адмирала фон Ланса.

Будучи начальником штаба адмиралтейства в Берлине, адмирал фон Поль имел тесные 
служебные контакты с канцлером империи фон Бетманн-Холлвег[23 - Бетманн-Холлвег 
(1856 – 1921) – германский государственный деятель, канцлер в 1909 – 1917 гг.]. 
Возможно, находясь под влиянием канцлера, который был противником подводной 
войны против коммерческих судов, адмирал фон Поль даже не представил на 
одобрение военно-морскому министру адмиралу Тирпицу декларацию о запретных для 
военных действий зонах у побережий Британии и Франции до того, как она была 
представлена на подпись императору. Это прямо противоречило собственной 
директиве императора о том, что все значительные решения оперативного характера,
 прежде чем вступить в действие, должны быть рассмотрены министром Тирпицем. 
Адмирал фон Поль, по разговорам, был известен тем, что пускал в дело флот с 
изрядной осторожностью и только при наличии самых благоприятных обстоятельств. 
Все это никак не могло снискать ему расположения мыслившего наступательными 
категориями адмирала Тирпица.