который был убит евреем. Он также сказал, что руководители партии утратили 
контроль за ситуацией и что он не только не давал добро на действия толпы, но и 
ничего не знал о них вплоть до того момента, когда разразились погромы. Свои 
слова он заключил заявлением, что понимает весь урон, нанесенный этими 
событиями доброму имени Германии, и будет действовать соответствующим образом. 
Я был ничуть не удовлетворен этими объяснениями, но в свете настойчивого 
отрицания Гитлером своей причастности к погромам, подтвержденного Герингом, не 
мог более ничего предпринять.

Что же касается других жестокостей и преступлений, вроде тех, что совершались в 
концентрационных лагерях, то я не был ни в малейшей степени информирован о них. 
Гитлер еще во время нашей с ним первой встречи обещал, что он будет держать 
вооруженные силы как можно дальше от внутренних проблем, и в этом отношении он 
держал свое слово. Если бы хоть один человек на флоте заподозрил, что 
происходит в концентрационных лагерях, я бы это непременно знал, потому что 
информирование меня о подобных вещах входило в обязанности разведывательной 
службы под руководством адмирала Канариса. Лишь когда имевшие место 
преступления стали предметом рассмотрения Нюрнбергского трибунала, я узнал об 
этих ужасных злодеяниях, но даже и тогда я с трудом мог поверить в то, что 
немцы могли творить такое нечеловеческое насилие над беззащитным меньшинством. 
Подобным преступлениям нет и не может быть оправдания, и я, как и каждый 
честный немец, в высшей степени стыжусь их.




Глава 15. Критические годы – 1938—1939


Англо-германское морское соглашение 1935 года с момента его подписания стало 
основой для формирования всего нашего стратегического мышления. Война с Англией 
считалась немыслимой; я дал строгие распоряжения о том, что предполагаемая 
война с Англией не должна была даже становиться основой любых военных игр или 
маневров.

Но доклад фельдмаршала фон Бломберга о церемонии коронации в Англии и реакция 
Гитлера на этот доклад впервые зародили во мне неопределенные сомнения в этом. 
Маршал фон Бломберг был официальным германским представителем на коронации 
короля Георга VI, и, по его мнению, отношение Британии к Германии было 
определенно благоприятным. Королева Мария, вдова короля Георга V, сердечно 
поздоровалась с маршалом за руку и просила его сделать все возможное, чтобы 
военная ситуация, подобная той, что была в 1914 году, никогда больше не 
возникла в отношениях между двумя нашими странами. Я присутствовал в тот момент,
 когда фон Бломберг делал свой доклад, и мне показалось, что Гитлер 
воспринимает его явно скептически.

Разумеется, определенные круги в Англии выступали против взаимопонимания с 
Германией. Именно поэтому мне представлялось важным устанавливать контакты с 
теми англичанами, которые дружественно относились к нам, знакомить их с нашими 
проблемами и любым образом укреплять дружбу с ними. К сожалению, мы все на 
флоте чувствовали, что Риббентроп, наш посол в Англии, был не тем человеком, 
который мог бы это сделать.

Верно то, что, получив специальные полномочия от рейха, он подписал в 1935 году 
англо-германское морское соглашение, но переговоры по нему уже были проведены 
флотом и министерством иностранных дел, а сам Риббентроп появился только на 
заключительном этапе. По сути, как мне стало со временем понятно, Риббентроп 
получил настолько четкие указания, что у него просто не было возможности 
расстроить это соглашение. Его деятельность в Лондоне была довольно успешной, 
потому что британцы сами уже стремились к взаимопониманию. Гитлер считал его 
выдающимся дипломатом, но в чем это конкретно выражалось, я не знаю.

Охватившая меня тогда тревога снова пробудилась в 1937 году, когда Гитлер стал 
обсуждать ситуацию на совещании 5 ноября. На этом совещании присутствовали 
только фельдмаршал Бломберг, генерал барон фон Фрич, министр иностранных дел 
фон Нейрат, рейхсмаршал авиации Геринг, полковник Хоссбах и я. Судетский вопрос,
 а также возможный союз с Австрией были тогда вопросами, вызывавшими 
международный интерес. Гитлер объявил о своем твердом намерении решить вопрос 
об аншлюсе[55 - Аншлюс(нем. AnschluЯ – присоединение) – движение за 
политическое объединение Германии и Австрии.] Австрии и об устранении 
Чехословакии как возможного противника самое позднее в промежутке между 1943-м 
и 1945 годами. И хотя речь его была выдержана в весьма резком стиле, у меня 
осталось впечатление, что у него все же не было намерения изменить свою прежнюю 
политику мирных переговоров и перейти к действиям с позиции силы. Более того, 
он даже вообще не упомянул об увеличении флота.

По заключении его речи фельдмаршал фон Бломберг и генерал фон Фрич сказали 
Гитлеру, что ни о каком конфликте с Англией и Францией речи идти не может, 
поскольку наши вооруженные силы совершенно недостаточны для ведения такой войны.
 Однако генерал фон Фрич, который предполагал вскоре уйти в отпуск, немедленно