Но другие деятели нацистского движения, однако, не питали подобного уважения к 
церкви. Их главарем был доктор Йозеф Геббельс, министр пропаганды и народного 
просвещения, который заклеймил меня «несчастьем партии» за мое заступничество 
за церковь. Он и его присные выступали за создание нового, так называемого 
«германского религиозного движения», догматы которого, как представляется, куда 
ближе стояли к мифам о высшей расе германских богов, чем к любой ипостаси 
кроткого Христа.

Конфликты между нацистами и церковью начались довольно рано. В этих конфликтах 
лютеранская церковь, внутренне разобщенная и слабо организованная, не имеющая 
сильного руководства, находилась в более трудном положении, чем католическая с 
ее единым главой и влиятельной паствой всего мира. Кроме этого, конкордат, 
подписанный между германским правительством и папскими уполномоченными 22 июля 
1933 года, дал определенные гарантии католической церкви в Германии.

Видя, что все это ухудшает положение лютеранской церкви в вооруженных силах, я 
почувствовал себя обязанным использовать все свои возможности и все возможности 
занимаемого мною поста, чтобы защитить от нападок флотских капелланов и их 
религиозную свободу. Я старался поощрять возможно более тесное общение офицеров 
и слуг божьих. На собраниях офицеров я настойчиво выступал против подмены 
истинной христианской веры политическими приманками германского религиозного 
движения. Свои выступления я обычно заключал словами о том, что был и остаюсь в 
лоне христианства.

Выступая 17 августа 1934 года в Гамбурге, Гитлер сказал: 
«Национал-социалистская партия выступает за позитивное христианство. Я приложу 
все свои усилия, чтобы оградить права двух наших крупнейших религий, защитить 
их от всех нападок и установить гармонию между ними и существующим 
государством». Я воспользовался возможностью, чтобы изложить перед всем флотом 
свою точку зрения: «В свете этого высказывания (заявления Гитлера) я не придаю 
никакого значения различным заявлениям других деятелей партии. Религиозная 
жизнь вооруженных сил будет происходить в соответствии с официальными 
документами. Я не потерплю никакого отклонения от них, в частности, не допущу 
чисто декоративного присутствия церкви с целью произвести впечатление на 
постороннего наблюдателя. Подобные вопросы не являются предметом для обсуждения 
посторонних – будь то фюрер или представители германского религиозного движения.
 В частности, я запрещаю участие в германском религиозном движении».

В своих усилиях оградить религиозную практику в вооруженных силах от всякого 
вмешательства извне я получил действенную поддержку как от генерала барона фон 
Фрича, командующего сухопутными силами, так и от его преемника, фельдмаршала 
фон Браухича. Объединенный прочный фронт командующих армией и флотом был 
совершенно необходим. Мощная капелланская система напрочь отсутствовала в 
третьем роде войск – ВВС, и лютеранский войсковой епископ объединенных 
армейских служб имел гораздо меньшие обязанности и ответственность.

Как я уже упоминал, старшие капелланы флота, капеллан Роннебергер от 
лютеранской церкви и капеллан Эстевант от католической церкви, – религиозные 
деятели признанной репутации и блестящих способностей. Их руководителями в 
религиозной сфере были войсковые епископы соответственно лютеранской и 
католической церквей. Тем не менее я осуществлял личный контроль за их 
официальной деятельностью на флоте и, сколь это было возможно, не позволял 
вмешиваться в их деятельность религиозным чиновникам из Верховного командования 
вооруженных сил, с которыми имел часто противоположные взгляды по поводу их 
отношения и действий в религиозных вопросах.

Моим советником в этом отношении был чаще всего мой старинный и испытанный друг,
 капеллан Роннебергер из Вильгельмсхафена, которого я частенько вызывал в 
Берлин на те или иные совещания. Я знавал его еще с дней Первой мировой войны, 
когда он ходил в заграничные походы на борту броненосного крейсера «Фон дер 
Танн» в качестве старшего капеллана броненосных сил. У меня сложились также 
добрые отношения со старшим католическим капелланом Эстевантом и с католическим 
капелланом береговой базы в Вильгельмсхафене Бройером.

Кроме всех прочих, мне постоянно приходилось иметь дело с доктором Керлем, 
министром по делам церкви. Он был прекрасно осведомлен о трудностях, стоящих 
перед лютеранской церковью и нашими морскими капелланами, и доверительно 
показал мне меморандум, переданный им Гитлеру, в котором он сформулировал свои 
рекомендации по урегулированию церковных проблем. Рекомендации эти, по моему 
мнению, были весьма обещающими.

Однако, как он добавил с кривой усмешкой, он вряд ли будет иметь возможность 
лично свидеться с Гитлером по этим вопросам и рекомендации эти вряд ли будут 
одобрены еще до его смерти.

При назначении священников на должности военно-морских капелланов во внимание 
принималась только их пригодность для этой службы; никакие посторонние влияния 
не учитывались ни на йоту. Так, в 1938 году я назначил пастора Пётча капелланом 
морской базы в Куксхафене, хотя он был изгнан из своего прихода в Саксонии за