убегавшие так далеко, кончали тем, что нанимались служить во французский 
Иностранный легион. Мы прошли на кухню, где его жена и дочь накормили меня 
сытным завтраком из жареных яиц и картофеля. Пока я ел, фермер пообещал, что 
посодействует в обеспечении меня и Фреда документами.

Проспав ночь на перине, я проснулся с новыми силами и решимостью вызволить 
Фреда из лагеря. Хотя фермер не одобрил рискованное предприятие, он снабдил 
меня всем необходимым. Ночью я осторожно пробрался к лагерю с мешком еды для 
истощённых пленников. Когда я пробирался через внешнее ограждение, меня 
обнаружили два марокканца. Я поднялся на ноги, полагая, что буду расстрелян на 
месте. К моему удивлению, охрану больше интересовало содержимое моего мешка, 
чем я. Говоря лучше них по-французски, я убедил их, что пытался пронести тайком 
еду для моего друга. Пообещал дарить по пачке американских сигарет, если они 
позволят каждый раз в удобное для меня время проходить мимо них за такую мзду. 
Жадность восторжествовала. Взяв две пачки «Кэмела», марокканцы даже подняли 
проволоку, чтобы я проник в лагерь. Я нашёл Фреда спящим в норе. Ошеломлённый 
моим появлением, но все ещё не готовый совершить побег, Фред оправдывал свою 
нерешительность тем, что надеется получить к концу недели свои документы. Если 
этого не произойдёт, он обещал совершить побег в субботу ночью. Я был раздражён 
провалом своего рискованного предприятия и покинул Фреда, оставив еду для 
умирающих и беспомощных. Другая пачка сигарет обеспечила мой безопасный уход из 
лагеря.

Два дня я с удовольствием прожил на ферме. Помогал хозяину в полевых работах, 
сгребал и укладывал в стог сено, работал грузчиком. Я с аппетитом поедал 
простую здоровую пищу и плескался по вечерам в цинковой лоханке. Я радовался 
своей судьбе, потому что понял, что за свободу следует бороться в любых 
условиях.

В субботу ночью я снова подошёл к лагерю с пачками американских сигарет, 
полученных от фермера. Два марокканских охранника помогли мне за взятку 
проникнуть за ограждение из колючей проволоки. Когда я приблизился к норе Фреда,
 в темноте метнулось несколько теней. Вмиг меня окружили и схватили. После 
этого я понял, что был задержан своими же соотечественниками. Оказалось, что 
меня включили в список военнопленных, которых должны были этапировать во 
Францию. Комендант лагеря угрожал расстреливать по пять человек из списка за 
каждого, кто убежит. Оказавшись перед страшной дилеммой, мои товарищи надеялись,
 что я вернусь и попаду в их засаду. Конечно, моё возвращение спасло пять 
жизней, но в этот момент я не мог простить предательства своим приятелям 
военнопленным. Этот эпизод создал стену отчуждения между мной и вчерашними 
товарищами.

В воскресенье 5 августа нас с Фредом и с большой группой военнопленных отвели 
на железнодорожную платформу. Там уже дожидался товарный поезд из 42 вагонов 
для скота. Нами набили грязные вагоны, по 100 человек в каждый, и закрыли их 
снаружи. После этого поезд отошёл от платформы и направился к неизвестному 
пункту назначения во Франции.

Духота и вонь от испражнений превратили вагоны в' камеры пыток. Когда поезд 
двигался к французской границе, я стал ковырять доски задней стенки вагона при 
помощи ножа, который мне удалось сохранить при себе. Я долго украдкой занимался 
этим делом, пока другие военнопленные лежали в прострации, полумёртвые от жажды 
и голода. К полночи я вырезал достаточно большую дыру, чтобы выбраться через 
неё наружу. С приближением поезда к остановке я просунул в отверстие сперва 
голову, потом плечи. Однако на полпути к свободе меня неожиданно схватили за 
ноги и втащили назад в вагон. Десятки моих сокамерников бросились на меня, как 
гиены. Снова я стал их пленником.

Мучительная поездка продолжалась всю ночь, следующий день и ночь вслед за ним. 
Узники были лишены воды и пищи, страдали дизентерией. Хуже того, один из 
истощённых людей умер на вторую ночь, другой – на следующее утро. Смрад от 
трупов стал невыносим. Чтобы глотнуть свежего воздуха, я уткнулся лицом в 
проделанное мною отверстие в стенке вагона, вдыхая запах океана.

Вскоре после этого поезд остановился в незнакомой местности. По обе стороны от 
путей находилось много французских солдат. Они приказали нам выйти из вагонов и 
погнали в хорошо замаскированный лагерь военнопленных, напоминавший укреплённый 
колониальный форпост. Я выяснил, что мы находились близ Ла-Флеша, города между 
Ле-Маном и Нантом.

Лагерь целиком поглотил нас. После того как унтер-офицерский состав отделили от 
офицеров, нас поселили в грубо сколоченных бараках и снабдили талонами на 
питание. Я сразу же начал искать выход наружу в этой огороженной зоне. Но 
лагерь был обнесён забором, гораздо более внушительным чем тот, что был в 
Дитершайме. По периметру ограждения, увенчанного рядами колючей проволоки, были 
установлены пулемётные гнёзда. Кроме того, молодые французские рекруты сильно 
отличались от той охраны, которую можно было подкупить. Мне и Фреду пришлось 
мириться с тем, что нам предстояло провести здесь много времени на скудном 
рационе питания.