4 апреля 1944 года поезд доставил меня в старинный, очаровательный, отчасти 
разрушенный город Брест. Я ехал на старом автобусе. Он пересёк разводной мост 
через канал, взобрался, покашливая выхлопной трубой, на возвышенность и 
последовал на запад до знакомой проходной на базу Первой флотилии подводных 
лодок. Я заметил несколько воздушных баллонов, раскачивавшихся над бухтой под 
дуновением лёгкого утреннего ветерка. Это было новое средство защиты бетонных 
убежищ подлодок от самолётов, выходящих на цель на бреющем полёте.

Покинув автобус, я обнаружил, что все административные учреждения базы закрыты. 
Однако дневальный провёл меня в помещение, выходящее на залив, где обычно 
принимали солнечные ванны. Когда я вошёл в его стеклянную дверь, меня ослепил 
яркий солнечный свет. За белыми садовыми столиками сидела дюжина мужчин в 
морской форме. Не зная в лицо старшего офицера, я пробежал взглядом по рукавам 
присутствовавших, стараясь определить по нашивкам их звание. Один из группы 
офицеров спросил:

– Не вы ли новый капитан «У-415»?

– Да, я.

– Рад приветствовать вас, – сказал полный офицер с тремя золотыми полосками на 
рукаве и Рыцарским крестом под воротничком. – Я капитан сторожевого корабля 
Винтёр. Познакомьтесь с моим штабом.

Он представил меня остальным офицерам и приказал дневальному принести ещё один 
прибор. Сам Винтёр не нуждался в представлении. Он был известен всем 
подводникам. В начале войны он добился выдающихся достижений, потопив 
британские корабли общим тоннажем более 150 тысяч регистровых брутто-тонн. Это 
был один из наших последних выживших асов.

Пока я завтракал, Винтёр и другие офицеры рассказали последние новости. В сухой 
док поступили комплексы «шнеркелъ» для испытаний на трёх подлодках. Но больше я 
ничего хорошего не услышал. Британские самолёты постоянно совершали вылеты и 
сбрасывали магнитные мины на фарватерах, выводивших из Брестской бухты в 
открытое море. Неблагоприятная для нас тенденция подводной войны сохранялась, 
хотя мы продолжали ждать давно обещанного нового оружия и более совершенных 
подлодок. Несколько наших устаревших подлодок все ещё блуждали вокруг 
Британских островов, становясь объектами охоты с воздуха или надводных кораблей 
противника. Теперь самолёты с авианосцев США и эскорты патрулировали даже в 
середине Атлантики. А ведь эта «чёрная дыра» долгое время была свободна от 
контроля союзников. И вот результат: четырём из пяти наших подлодок не 
удавалось возвращаться после своих походов на базу – уровень потерь, 
значительно превысивший потопленные суда противника.

Когда разговор коснулся войны в целом, я обратил внимание на то, что офицеры не 
беспокоились о положении наших войск на линии близ Монте-Кассино или даже об 
исходе русской кампании, которая проходила не так, как предсказывало 
командование вермахта. Они говорили главным образом об угрозе высадки союзников 
на континенте. Никто не знал, когда или где она произойдёт, но и никто, кажется,
 не сомневался, что это обязательно случится. Офицеры говорили также о наших 
недавних усилиях по дальнейшему укреплению мощной береговой обороны, призванной 
отразить десанты союзников на самой кромке моря. Наши руководители неоднократно 
повторяли, что Атлантический вал непреодолим, и никто не подвергал сомнению их 
заявления. Поражение казалось невозможным, сама мысль о нём воспринималась как 
измена.

Винтёр собрался уходить.

– Обер-лейтенант Вернер, – сказал он на прощанье, – вы увидитесь с командой 
своей подлодки в 14.00. До этого времени устраивайтесь поудобнее и подумайте о 
том, что вы скажете своим подводникам.

Я постарался воспользоваться советом этого располагающего к себе, симпатичного 
офицера. Устроился в большой угловой комнате в юго-восточном крыле жилого 
комплекса базы и, приняв душ, попытался продумать своё небольшое выступление. 
Однако ничего примечательного на ум не приходило. Тогда я сел за стол, чтобы 
написать проект речи. Но и этого тоже ничего не вышло, и я решил осмотреть 
бетонный бункер для подлодок и другие сооружения базы.

В 14.00 я встретился с капитаном Винтёром и командой своей подлодки на плацу 
флотилии. В речи, произнесённой экспромтом, я сказал экипажу, что являюсь 
давним другом «У-415», видел её во время заправки горючим в центре Атлантики в 
прошлом году. Сказал, что знаю об успехах команды лодки и считаю за честь быть 
её командиром. Я заверил подводников, что ничего не изменится в их привычном 
распорядке службы на подлодке и что, пока я нахожусь на её борту, буду 
стремиться к новым победам над врагом. Я пожал руку каждому подводнику и в 14.
20 принял лодку под своё командование.

В 14.25 я отдал свой первый приказ старпому подготовить лодку к