извилистым улочкам старого города мимо пахучих пирсов, рыбацких лодок и 
заброшенных гниющих судов. На небольшой моторной лодке перебрался через бухту к 
древнему замку Иф, более известному как место заключения графа Монте-Кристо. В 
этот вечер я прошёлся и по фешенебельному кварталу города, не устояв перед 
соблазном поужинать в уютном ресторане, где подавались великолепные блюда в 
старинном изысканном стиле.

6 января в 08.00 я поднялся по широкой лестнице вокзала Сент-Шарль и сел на 
поезд, шедший в Страсбург. Пока он безмятежно двигался среди цветущих холмов и 
долин Южной Франции, в России советские дивизии наносили удары по немецким 
оборонительным линиям в преддверии зимнего наступления. В Италии американцы 
бомбили участок нашего фронта в районе Монте-Касино, пытаясь прорваться к Риму. 
На Британских островах тысячи бомбардировщиков заводили моторы для ночного 
налёта на континент. В 22.30 мой экспресс прибыл в Страсбург и около полуночи 
пересёк Рейн в районе Келя.

В Мангейме мы сделали остановку – и долго стояли. Чтобы выяснить причину 
задержки, я вышел на холодную платформу. Мрачный дорожный рабочий сообщил, что 
Франкфурт сильно бомбили.

– Говорят, это была самая мощная бомбардировка. Кажется, поезду придётся здесь 
постоять некоторое время.

У меня вдруг появилось острое желание помчаться впереди поезда. Одолевало 
беспокойство: не случилось ли чего с родными и домом? Лишь после 
продолжительной стоянки поезд выполз из Мангейма и грузового депо. Затем он 
медленно потащился к охваченному пожарами Франкфурту. Прежде чем поезд 
осторожно втянулся под навес главного вокзала, серое, холодное, туманное утро 
сменил тягостный день, за ним – ночь.

Я схватил свои чемоданы и выбежал по россыпи битого стекла сквозь дым пожарищ и 
облака пыли на улицу. Большая площадь перед вокзалом лежала в руинах. Полукруг 
окружавших площадь величественных зданий был низведён до развалин. Над городом 
висела сплошная завеса из чёрного дыма. Для борьбы с пожарами и расчистки 
завалов улицы заполнили пожарные машины, военные грузовики, бригады ПВО, 
санитарные фургоны и тысячи людей. Спотыкаясь об обломки кирпича и обходя 
воронки, я помчался через площадь, вышел на Майнзер-Ландштрассе, повернул 
налево на Савиништрассе, обежал глубокую воронку посередине улицы, обратив 
внимание на большое количество алюминиевой фольги, при помощи которой противник 
снижал эффективность радаров ПВО, и затем пронёсся ещё пятьдесят метров вперёд.

Здесь я сделал открытие, которое несколько успокоило меня. Наш дом стоял на 
прежнем месте. Я открыл тяжёлые железные ворота, подошёл к парадному и позвонил 
в дверь. Никто не откликнулся. Полагая, что звонок не действует, я попытался 
войти в дом с чёрного хода. Там, где был сад, лежали большая груда битого 
кирпича и штукатурки, куски железного ограждения, оконных рам, стекла 
обогревательных батарей и труб. Торцевая стена дома была разрушена взрывом 
бомбы, выставив напоказ все пять этажей. Жильцы и вещи четырёх из пяти этажей 
были уже эвакуированы, исключение составлял второй этаж, где помещалась наша 
квартира. Я узнал спальню своих родителей, где ещё стояла мебель, неразобранные 
кровати, аккуратно покрытые одеялами, но со слоем пыли сверху. Рядом была 
комната, где швейная машинка глядела на воображаемую стену, и комната сестры с 
бирюзовыми обоями. В углу одного из помещений квартиры висела лоханка. Никаких 
признаков присутствия моих родителей и сестры не было.

На первом этаже появилась женщина и сказала:

– Это хорошо, что вы приехали. Мы здесь гадали, придёт ли кто-нибудь, чтобы 
позаботиться о мебели. Хотя бы вы.

Я узнал в женщине супругу хозяина дома и спросил:

– Вы можете открыть нашу квартиру? У меня нет ключей.

– Я поищу. Попрошу также соседей помочь убрать вашу квартиру.

Из одной её случайной реплики я понял, что мои родители уехали по делам. После 
того как женщина вручила мне ключ, я вошёл в квартиру и осмотрел повреждения.

Двери подсобных помещений были сорваны с петель. В комнатах со стен попадали 
картины. Пол был усеян мелкими предметами, снесёнными со столов. Разбилась 
только стеклянная и фарфоровая посуда. Однако мебель, кровати и пол покрывал 
толстый слой пыли. Перед уборкой квартиры я облачился в старую одежду, которую 
нашёл в своей комнате. Затем открыл входную дверь, услышав стук. Ожидая увидеть 
в качестве помощников крепких мужчин, я с удивлением увидел вместо них четырёх 
женщин среднего возраста, одетых в серую рабочую форму. Они вощли, словно в 
свою квартиру. Все вместе мы начали передвигать мебель, протирать её, выносить 
в вестибюль и передние комнаты. Далеко за полдень женщины ушли, не ответив на 
выраженную мною признательность за помощь.