объектов, рассредоточенных на значительной территории, необходимы массированные,
 непрерывно усиливающиеся круглосуточные удары и рейды террора, которые должны 
осуществляться в течение нескольких лет. Блестящие результаты, которых мы 
добились при бомбардировках Ковентри, были получены благодаря исключительной 
удаче. Во время работы Нюрнбергского международного трибунала мне задавали 
вопросы по поводу бомбового удара по Ковентри, разрушение которого вызвало в 
Англии возмущение, которое можно было понять. Я объяснил, что на карте было 
обозначено точное местонахождение всех находившихся в Ковентри заводов по 
производству вооружения, а сам город мы считали английским «маленьким Эссеном». 
Успех налетов на Ковентри можно объяснить его относительно небольшой 
удаленностью, благодаря которой наши бомбардировщики могли за одну ночь 
совершить два или три вылета, а также исключительно благоприятными погодными 
условиями и использованием прицелов для бомбометания. Что же касается 
непредвиденных последствий даже прицельных бомбовых ударов, то они заслуживают 
глубокого сожаления, но являются неизбежными при любой атаке с воздуха. Огонь и 
сильное задымление делают точное прицеливание невозможным. Таким образом, 
разброс бомб, в любом случае неизбежный при авианалете, значительно 
увеличивается, в результате чего страдают прилегающие районы, которые 
изначально ни в коей мере не рассматриваются в качестве объекта бомбардировки. 
Пацифистские рассуждения в устах солдата звучат подозрительно; однако не 
следует подвергать сомнению искренность его чувств, потому что именно солдат, 
обладающий чувством ответственности и сознающий мощь современного оружия, может 
лучше, чем кто бы то ни было, представить себе все ужасы войны.

Я могу напомнить читателям, что германское правительство хотело добиться 
международного запрещения воздушной войны. Поэтому обвинения, выдвинутые против 
тех, кто отвечал за ведение этой воздушной войны, обращены не по адресу. Могу 
повторить, что, хотя в отдельных случаях главнокомандующий люфтваффе отдавал 
приказы о рейдах террора, целью которых были сугубо гражданские объекты, 
воздушные командования вносили в эти приказы изменения, ориентируя 
бомбардировщики на поражение военных целей. Могу совершенно определенно сказать 
– и это подтверждено английскими историками, – что первые удары по жилым 
кварталам городов нанесли британские Королевские военно-воздушные силы. Что же 
касается германского командования, то оно лишь скрепя сердце пошло на нанесение 
ударов возмездия, подобных сентябрьскому налету на Лондон.

В конце концов по политическим соображениям – которые, кстати, держали в 
секрете даже от меня, хотя мне предстояло возглавить одно из ключевых воздушных 
командований в приближающейся кампании против России, – наши воздушные налеты 
на Англию стали постепенно сходить на нет. Благодаря этому у меня появилось 
несколько больше возможностей для поисков решения вопроса об отдыхе личного 
состава и проблем, связанных с капризами погоды. Однако общий груз проблем 
люфтваффе стал от этого лишь ненамного легче. Только начиная с мая 1940 года 
напряжение заметно ослабло.

24, 25 и 26 декабря 1940 года, а также в канун Нового года я отдавал приказы об 
отмене всех оперативных полетов над Англией. Однако мое предположение, что 
противник поступит так же, к сожалению, оказалось неверным. Я не могу полностью 
снять с себя вину за то, что нередко давал слишком большую волю человеческим 
чувствам. Я говорю об этом совершенно открыто и, при том что меня приговорили к 
смертной казни за бесчеловечность, не боюсь, что кто-то увидит в этом 
противоречие.

Несколько дней отпуска в новогоднюю пору – это был единственный мой отпуск за 
всю войну – вопреки моим надеждам не дали мне возможности отдохнуть. Помешали 
массированные бомбардировки германских городов в районах, близких к месту моего 
проживания. Прервав отпуск, я вылетел в Голландию, где провел очень серьезную 
беседу с Каммхубером и Фальком, тамошними старшими командирами ночной 
истребительной авиации. Я поставил их перед альтернативой: либо они проводят 
коренную реорганизацию действий своих летчиков, либо подчиненное им авиакрыло 
ночных истребителей будет расформировано. Я пообещал сделать все, что в моих 
силах, для выполнения целого ряда личных пожеланий моих собеседников при 
условии, что они обеспечат быстрое достижение ощутимого результата.

И результат был получен. После упомянутой встречи я постоянно находился на 
связи с ночной истребительной авиацией, которая – под руководством Каммхубера 
как организатора и Фалька как человека с большим оперативным опытом, а также 
благодаря многим великолепным пилотам, таким, как лейтенант Зайн-Виттгенштайн и 
гауптман Штрайб, ставший впоследствии ночным асом, – быстро набрала силу, став 
великолепным средством обороны. Ее летчики всегда приглашали меня как «отца 
ночных истребителей» на все значительные мероприятия и на персональные 
торжества. Между тем первым шагом к положительным изменениям были технические 
усовершенствования. Наземные радары безошибочно фиксировали приближение 
бомбардировщиков противника; прожекторные установки, действовавшие в идеальной 
координации с радарами и сведенные в осветительную дивизию, сделали возможными 
успешные ночные воздушные бои «с подсветкой», в то время как радары, 
установленные непосредственно на самолетах, позволили нам успешно вести ночные 
воздушные бои «без подсветки». Еще одним доказательством эффективности действий 
ночной авиации стало то, что вскоре после сформирования группы ночных 
истребителей британские ночные бомбардировщики стали отдавать предпочтение