воздушного командования в Норвегии, которое возглавлял Стумпф. Пересечение 
обширных морских пространств на подлете к цели и ночные рейды изматывали 
пилотов люфтваффе и заставляли их действовать на пределе возможностей. Тот, кто 
не пережил это, не в состоянии понять, что значит дотянуть до своего аэродрома 
на последних каплях горючего или сотни километров тянуть машину над морем на 
одном двигателе. Само собой, экипажи, которые выполняли задания в северных 
широтах, в условиях обледенения, да еще при наличии постоянной угрозы, 
исходившей от истребителей британской ночной авиации, заслуживают самого 
глубокого уважения.

Основными принципами проведения описанных выше операций были: 1) выбор целей в 
соответствии с их важностью для английской военной экономики; 2) нанесение 
ударов крупными силами и последующие беспокоящие рейды для создания помех 
восстановительным работам; 3) предварительное точное установление 
местонахождения целей с помощью аэрофотосъемки, максимально подробных карт и 
самой свежей информации как об их расположении, так и об их важности с военной 
точки зрения; 4) подробное информирование всех боевых частей и подразделений, а 
также экипажей, осуществляющих одиночные рейды, и тщательное согласование их 
действий с командованием авиагрупп, руководством воздушных командований и 
главнокомандующим люфтваффе; 5) разведка целей и их подсветка экипажами 
отдельных бомбардировщиков в ходе предварительных полетов над объектами 
бомбардировки, по аналогии с действиями впоследствии ставших знаменитыми 
английских «патфайндеров». Контрмеры противника, с каждой неделей становившиеся 
все более и более активными, еще больше усугубляли наши трудности, связанные с 
необходимостью преодоления больших расстояний, навигационными сложностями и 
плохой погодой.

Однако постепенно мы приспособились к действиям в этих условиях. Все шло хорошо,
 если наши рации оставались неповрежденными. Если же они начинали барахлить, 
приведение возвращающихся бомбардировщиков на подходящий аэродром в туман и 
ненастную погоду превращалось в тяжелое испытание для нервов персонала всех 
наземных служб. Несмотря на все усилия этих людей и использование ими всех 
доступных технических средств, им не всегда удавалось успешно справиться с этой 
задачей. В таких случаях, чтобы спасти если не самолет, то хотя бы экипаж, 
машину либо сажали на брюхо на побережье, либо гнали до Западной или 
Центральной Германии, например до Нойбранденбурга, причем летчики нередко 
покидали самолет с парашютом. Интересно, что, если пилот перед тем, как 
выпрыгнуть с парашютом где-нибудь над Брюсселем, устанавливал в правильное 
положение рули высоты, самолет мог пролететь по заданному курсу еще добрых 500 
и более километров и упасть на землю, скажем, где-нибудь в районе Перлеберга 
или Стендаля.

Для нас это были нелегкие недели, в то время как сухопутные войска и 
военно-морские силы, за исключением экипажей подводных лодок и легких кораблей, 
могли отдыхать и готовиться к будущим сражениям (впрочем, будущее в то время 
представлялось весьма неопределенным). ВВС бросали в бой все силы, имевшиеся в 
их распоряжении, в надежде нарушить работу военных предприятий и тыловых 
коммуникаций Великобритании и тем самым задержать процесс ее перевооружения. Мы 
без конца молотили по портам и центрам военной промышленности, и, несмотря на 
очень большое количество целей, нам временами все же удавалось добиться 
концентрации наших ударов.

Наши оперативные действия в течение всего описываемого периода никогда не 
прекращалась более чем на сутки, да и то исключительно из-за погоды. Графики 
свидетельствуют, что интенсивность наших действий держалась на максимально 
высоком уровне в августе и сентябре, а затем начала неуклонно падать. Так 
продолжалось до декабря 1940 года, после чего, в период с января по апрель 1941 
года, она снова выросла. Затем последовал новый спад, продолжавшийся до июня. 
По оперативным данным разведки и аэрофотосъемки, нам удалось достигнуть 
существенных результатов. И все же мы, как впоследствии и наши противники, 
переоценили возможности бомбовых ударов. Нельзя отрицать того факта, что ущерб, 
причиненный прямыми попаданиями бомб, был весьма серьезным – об этом 
свидетельствовали фотографии. Однако эффект от применения даже очень тяжелых 
бомб был весьма далек от того, чтобы его можно было назвать сокрушающим. Лучше 
зарекомендовали себя зажигательные бомбы, десятки тысяч которых было сброшено 
на цели и прилегающие к ним весьма обширные районы – в пожарах, возникавших в 
результате их использования, сгорало то, что обычными бомбами удалось повредить,
 но не уничтожить.

Тем не менее, обороняющаяся сторона быстро приспосабливалась к нашим действиям. 
Люди обладают способностью приспосабливаться к чему угодно. Каждый британец 
вносил свою лепту в дело ликвидации последствий бомбардировок. Их объединенные 
усилия давали такой эффект, который до этого никто не в состоянии был даже 
представить. Нанесение же таких мощных ударов, которые полностью уничтожали бы 
ту или иную цель, не оставив от нее камня на камне, в то время было такой же 
редкостью, как постоянные налеты на один и тот же объект. Словом, все надежды 
на уничтожение военного потенциала Великобритании оказались тщетными.

Как стало ясно позднее, для реализации тактического превосходства над сильным 
государством, обладающим мощным военным потенциалом и обширной сетью военных