в точку между двумя моторами.

Должно быть, противник открыл огонь одновременно со мной, так как его 
трассирующие нули вонзились в мои крылья. Я увернулся.

– Томми горит! – закричал Бринос в радиотелефон, чуть не оглушив меня. 
Действительно, крыло британца горело, но он невозмутимо продолжал полет.

Дать по нему еще одну очередь, думал я, подбираясь ближе. Но вражеский самолет 
был сильно поврежден, и жадные языки пламени мрачно сияли в темноте, освещая 
красные, белые и синие круги. Мы продолжали преследование, наблюдая за 
происходящим. Один из членов экипажа выпрыгнул. Его тело сверкнуло на фоне 
пламени и исчезло из виду. Один за другим британцы покидали горящий самолет – 
всего восемь человек. Они выпрыгнули вовремя. Секунду спустя взорвался левый 
бензобак и самолет рухнул на землю, оставив за собой длинный огненный след. 
Зачарованный потрясающим зрелищем, я вошел в вираж. Яркая комета исчезла в 
облачной гряде. Через несколько секунд столб пламени пронзил тьму. Первая 
победа в ту ночь!

Мои товарищи наверняка были поблизости: через несколько секунд второй горящий 
бомбардировщик сорвался с небес. Я вызвал по радиотелефону своего радиста, но 
ответа не получил. Я крыльями подал сигнал, что хочу что-то сказать. Опять 
никакого ответа. Тогда я сильно лягнул рукоятку управления, и, наконец, Бринос 
откликнулся. По его голосу я заподозрил неладное. Но нет, он и стрелок были в 
восторге.

– Порядок, продолжайте, – сказал Бринос и отключился.

Надо будет запретить ему так неуважительно разговаривать со мной, раздраженно 
подумал я и потребовал нормального ответа.

– Продолжайте в том же духе, старина. У вас все отлично получается, – 
невозмутимо ответил Бринос. Тишина в наушниках, отрыжка.

Ну и ну! Они пьют коньяк! Ладно, парни, я вам это припомню…

Я заложил крутой левый вираж, дернул ручку управления и услышал жуткое 
ругательство. Резкий звук удара. Треск стекла. И запах коньяка заполнил кабину. 
Видимо, мне придется довольствоваться запахом. Я выровнял самолет и опустил нос.
 В результате стрелок и Бринос треснулись головой о крышку.

– Достаточно, – послышалось сзади. Мне удалось привести их в чувство.

– Добавлю на земле, – коротко заявил я и запросил новый курс.

Строй бомбардировщиков приближался к Фридрихсхафену. Бринос подвел меня к 
следующему противнику. В разгар операции он сказал:

– Не волнуйтесь так, старина. Я только что заработал Железный крест. Нельзя же 
было это не отметить. Главное – вы молодчина.

Я не ответил. Всего через двадцать минут наш второй бомбардировщик пылающим 
факелом упал в Констанцское озеро. Но теперь бомбовый ковер накрывал город 
Цеппелин. Целью были заводы Дорнье компании «Цеппелин», заводы Майбаха и 
фабрика, выпускающая шестерни. 40 000 зажигательных и 4700 фугасных бомб упали 
в ту ночь на Фридрихсхафен, уничтожив две трети города. Завершив свое жуткое 
дело, бомбардировщики полетели на запад над Констанцским озером к Швейцарии. Я 
еще раз взглянул на горящий город и кроваво-красные воды озера. Нельзя было 
терять ни минуты. Томми набирали высоту и, опустошив бомбовые отсеки, летели 
очень быстро.

– Шкипер, летать над Швейцарией строго запрещено, – подал голос Бринос. – 
Швейцарские зенитчики получили приказ стрелять по любой цели, английской, 
американской или немецкой.

– Иди к черту, – прервал Мале. – Если британцы там летают, значит, можем и мы. 
дошлем швейцарцам подарочек – отличный жирный бомбардировщик.

Я медленно сокращал дистанцию. 800 ярдов. Прожекторная зона была не очень 
далеко, и я узнал силуэт вражеского самолета. Снова четырехмоторный «ланкастер».
 Лучи прожекторов исчезли, но я видел британца, и скоро в моем прицеле появился 
его хвост. На дистанции 100 ярдов трассы наших снарядов перекрестились. Я 
услышал дробь пуль по обшивке своего самолета, а чуть позже почувствовал запах 
дыма.

– Горим! – завопил Мале. – Горит правый мотор.

Я подскочил, будто меня ужалил тарантул, и бросил машину в пике, закрыв 
пожарный кран. Затем я дал полный газ, чтобы сжечь остатки топлива, выключил 
зажигание и с тревогой уставился на горящий мотор. Если бы по соседству