Вспыхнули бензобаки. Зловещая огненная струя пронеслась под крыльями ночного 
истребителя. Члены экипажа потом уверяли, что адский жар чувствовался и в 
кабине. В последнюю секунду, когда пламя было в 15 футах от истребителя, 
Шёнерту удалось оторваться, и он вздохнул с облегчением.

Гигантский четырехмоторный бомбардировщик еще каким-то чудом держался в 
воздухе; красные языки пламени лизали моторы, постепенно подбираясь ко всем 
частям самолета. Погибающий враг представлял жуткое зрелище. Немцы как 
зачарованные следили за похожим на огненную комету «Галифаксом». Охваченные 
пламенем крылья снова взмыли в небо; сквозь прозрачный фонарь кабины виднелся 
летчик, еще пытавшийся справиться с самолетом, но тщетно. Бомбардировщик 
перевернулся брюхом кверху, прогремел взрыв, и обломки рухнули в море. Смерть в 
небе. Смерть в море.

Гибель храбреца, даже врага, всегда вызывает уважение и печаль. Когда Шёнерт 
докладывал центру, его голос слегка дрожал:

– «Белый дрозд» – «Цапле»: минный заградитель сбит в квадрате X. Конец охоты.

Шёнерт сделал круг над безмятежными серебристыми волнами, всего несколько 
секунд назад поглотившими восемь человек. Только большое темное масляное пятно 
напоминало о жестоком сражении, прогремевшем над морем в ясную лунную ночь.

В ночь с 23 на 24 августа 1943 года британские ВВС нанесли первый воздушный 
удар по Берлину, находящемуся в 560 милях от Англии, и пять миллионов жителей 
немецкой столицы впервые испытали ужас ковровой бомбардировки.

– Боевая готовность всем экипажам, – неожиданно прогремели громкоговорители на 
летном поле Пархима, и экипажи бросились из казарм к своим самолетам.

Не прошло и пяти минут, как все крыло было готово к взлету. В 23.06 был отдан 
приказ на взлет. Я поднялся в воздух первым и на полной скорости набрал высоту 
15 000 футов. Ночь была ясной. В такую погоду на высоте от 15 000 до 18 000 
футов зона видимости достигает 350 миль. Например, пролетая над Ганновером, я 
мог видеть разрывы снарядов зенитных батарей Гамбурга; бомбы, падающие на 
Берлин, пожары Лейпцига и фугасы над Кельном. Между этими городами мелькали 
вспышки маяков, ослепительные лучи прожекторов и ограничительные огни 
аэродромов ночных истребителей. Для немецкого летчика – ночного истребителя 
родная земля была открытой книгой, которую он читал без труда.

Наземные посты докладывали о продвижении вражеских авиагрупп над Балтикой. 
Связисты с острова Фемарн сообщили о крупных вражеских соединениях, летящих в 
юго-западном направлении на высоте 15 000 футов. Я знал, что перед каждым 
крупномасштабным налетом британцы договариваются о сборе над хорошо известным 
ориентиром. Мне хватило одного взгляда на карту, чтобы понять – сегодня это 
озеро Мюриц. Включив SN-2, я кружил на высоте 15 000 футов. Вскоре первые 
осветительные ракеты пронизали ночную тьму и, медленно покачиваясь, спустились 
к зеркальной глади озера. Британский «церемониймейстер» отлично поработал, 
подумал я, ожидая дальнейших событий. Вспыхнули еще две осветительные ракеты, 
вот их уже четыре, шесть, восемь, десять, засверкали красные трассирующие 
снаряды и фотобомбы. Фейерверк начался. Томми слепили немецких пилотов, не 
жалея фотобомб. Наземный пост наблюдений доложил об огромном скоплении 
вражеских бомбардировщиков к северо-западу от Берлина. Я не сомневался, что 
налет начнется отсюда. Мои коллеги-пилоты также направились в освещенную зону, 
а через несколько минут все соседние авиагруппы повернули к месту сбора 
британцев.

Из своего опыта мы знали, что сбор противника длится обычно около получаса. 
Каждой волне самолетов задавалась определенная высота. Для этой операции 
требовались неукоснительная дисциплина и самообладание, и британские летчики 
испытывали колоссальное нервное напряжение. От точности выполнения этой стадии 
задания зависел успех всего рейда и жизнь экипажей. Только когда рассеянные 
группы собирались в боевые порядки, коммодор отдавал приказ продолжить операцию.
 Каждую минуту очередная волна отправлялась к цели на своей высоте. Я отчетливо 
ощущал царившую в воздухе тревогу. Шестьсот вражеских бомбардировщиков с 
тоннами бомб в бомбовых отсеках кружили над озером. А среди них мелькали сотня 
немецких и полсотни британских ночных истребителей дальнего радиуса действия. 
Перед рейдом командование дивизии приказало нам преследовать врага до самой 
столицы, не обращая внимания на зенитные батареи, которые получили разрешение 
стрелять до высоты 24 000 футов. Члены моего экипажа только рты раскрыли от 
изумления.

– Веселенькое предстоит дельце, – заметил Фациус, вертя ручки своего SN-2.

– Не трусь, – сказал стрелок Мале. – Сегодня они будут стрелять только 
холостыми! За работу, герр обер-лейтенант. Моя жена живет в Берлине, и если она 
узнает, что я участвую в этом спектакле* то устроит мне нагоняй.

Не встревая в их болтовню, я зарядил пушки и уже был готов броситься в атаку, 
когда Фациус сообщил, что его SN-2 вышел из строя. Что же теперь делать?