"яков". Вот мы над Пиллау. Вражеских самолетов не видно. Слабый огонь зенитной 
артиллерии - последние конвульсии умирающего. Бои идут уже на улицах города. То 
здесь, то там рвутся снаряды на земле и в воде. Движутся советские танки в 
сопровождении штурмовых отрядов грозных подразделений пехоты. На обратном пути 
я пролетаю над Фриш-гафом и над моей спасительной отмелью. 

В полдень Пиллау уже в руках Красной Армии. Восточная Пруссия пала. 27 апреля 
произошла встреча союзников в Торгау, на Эльбе. 

Для разнообразия производим перебазирование. Надо же сохранять традиции. В 
тридцатый раз идут дорожные приготовления. Может быть, это будет, наконец, 
последний раз. В два рейса мы перелетаем в Эльбинг - город, расположенный на 
юге Пруссии, на пути к Данцигу: 

8 мая в честь победы мы откупориваем бутылки шампанского. 

- Господа, война окончена, - кричат французы. 

- Товарищи, война окончена. В Берлине подписан акт о безоговорочной капитуляции.
 Отпразднуем это великое событие! - отвечают нам русские. 

Восьмидесятиградусный спирт льется рекой. В этот вечер неожиданно появляется 
Блетон, находившийся в плену в Пиллау. Он пересек часть Восточной Германии на 
По-2. 

- Ну как, Блетон, что ты скажешь о Пиллау? Жарко было, не так ли? 

- Вы не можете себе представить, что пришлось испытать на своей шкуре немцам и 
мне. К счастью, им пришла в голову хорошая идея - эвакуировать меня на катере, 
а иначе вряд ли удалось бы мне отведать шампанского в честь победы. 

В Эльбинге мы ожидаем распоряжений из Москвы. Возвращаются из Франции Альбер и 
де ля Пуап. 

- Знаешь, Альбер, - говорит Марши, - нам тебя здорово не хватало в Пруссии и 
тебя также, виконт. Это был лакомый кусочек, но частенько его трудно было 
переварить... Вы могли бы окончить войну дважды Героями Советского Союза. 

- Ты прав, старина, однако провести в Париже несколько месяцев после двух лет 
отсутствия - это тоже неплохо. 

Дни в Эльбинге прошли, как сплошной праздник. Наконец после многочисленных 
трагикомических, главным образом комических, инцидентов, связанных с 
"братанием" с представительницами прекрасного пола Германии, после ряда 
распоряжений и отменяющих их приказов наступил великий день отъезда в Москву. 
Но это был мучительный день. Мы расставались с нашими механиками, с нашими 
"яками". Даже самые суровые из нас не могли скрыть слез. 

И вот уже в транспортных самолетах мы летим маршрутом, пройденным нами за три 
года: Пруссия - Литва - Неман - Польша - Березина - Белоруссия. После пяти с 
половиной часов полета перед нами Москва, ликующая, победная. 

Нас встречают генерал Пети, полковник Пуйяд, подполковник Дельфино и майор 
Матрас: 

- Вы будете размещаться в гостинице Центрального Дома Красной Армии. До 5 июня 
вы можете свободно распоряжаться своим временем. 

Наша первая мысль, наше первое стремление - посетить московское кладбище. 
Только после того как груды венков были возложены на еще свежие могилы де Жуара,
 Бурдье, Лефевра и других наших товарищей, мы отправились гулять по Москве, 
празднующей победу. Дни и ночи полны веселья. Мы не ложимся спать. К тому же в 
июне ночь длится всего несколько часов. Для нас всегда сияло солнце. 

- Дешане, идем со мной в коктейль-холл, у меня там свидание. 

- Пойдем лучше в "Арагви", нас приглашают советские летчики. 

- Друзья, я только что продал свои часы. Еще один вечер посидим в ресторане 
"Москва". 

Эти четыре дня были самыми упоительными и в то же время самыми изнурительными 
из всех, пережитых нами. 

- Хуже, чем на Балтике, - заметил как-то Марши. 

В этом неистовстве мы даже забыли, что 5 июня нам должны вручать ордена. 

Торжественная церемония происходила в центральном зале Дома Красной Армии. Все 
здание залито ярким электрическим светом. Грандиозный по размаху пышный банкет