Глава II 

Представьте себе пятьдесят парней с самыми различными характерами, самыми 
разнообразными - хорошими и плохими - качествами и привычками, людей, которые в 
течение шести месяцев отрезаны от мира в домике, занесенном снегом, - и вы 
получите представление о том, какова была наша жизнь в Туле с 25 декабря 1943 
года по 25 мая 1944 года. 

Из окон нашего маленького тесного жилища была видна необозримая белая равнина с 
редкими березовыми рощицами. На юге дымила трубами Тула с ее Домом Красной 
Армии, где есть клуб, ресторан, театр, биллиард и своя библиотека, 
предназначенная только для военнослужащих. 

Под Тулой мы интенсивно занимались тренировочными полетами на истребителях. Все 
думали только об одном: "Скорее на фронт и затем - домой, если посчастливится 
вернуться". И старались перед боями как можно лучше провести время. 

Как и следовало ожидать, приключения начались с первыми же полетами. Лорану и 
Риссо поручили перегнать два "яка" на завод в Москву. Риссо добирается 
благополучно, а Лоран из-за повреждения бензопровода садится с убранным шасси 
на снежное поле под Москвой. При посадке он сильно ударяется о приборную доску 
и теряет сознание. Его приводят в чувство и доставляют в московский госпиталь. 
Но Москва далеко от Тулы, где живет Рита, та самая, по которой тоскует сердце 
Лорана. Чуть окрепнув, он убегает из госпиталя к нам. Он был не в состоянии 
больше переносить разлуку со своей возлюбленной. В дальнейшем Рита стала мадам 
Лоран и по окончании войны уехала с мужем во Францию. 

12 января. Идет небольшой снег. Обучение в разгаре. 

- Де Жоффр, приготовиться. Сделаем парочку кругов, - говорит мне уже знаменитый 
в то время Лефевр. 

Я надеваю унты, летную куртку на меху и кожаный шлем с двойной фетровой 
подкладкой. 

Подходим к двухместному учебному самолету Як-7 с двойным управлением. 

- Остерегайся снега, - предупреждает Лефевр. - Он очень обманчив. 

Через минуту машина отрывается от летной полосы, постоянно укатываемой катками, 
оставляя позади себя снежный вихрь. 

Морозно. Мотор работает отлично. Я не слышу ни слова из того, что мне говорит 
Лефевр. Через десять минут полета я полностью теряю ориентировку. 

Пошел густой, липкий снег. Лефевр рукой показывает мне, что пора возвращаться, 
и как можно скорее. Начинается буран. По-прежнему веду самолет вслепую. 

Кое-как с помощью Лефевра отыскиваю посадочную площадку и начинаю снижаться. Я 
приближаюсь к белой ровной, но обманчивой поверхности, совершенно ослепленный 
падающим снегом. И в ту секунду, когда самолет касается земли и начинает 
подпрыгивать, я замечаю впереди какую-то серую массу. Но уже поздно. Авария 
неминуема. 

Столкновение произошло на скорости более ста километров в час. Как метеор, я 
врезался в истребитель Ла-5, который в это время выруливал на старт. Винт моего 
"яка" вгрызся в фюзеляж Ла-5. Два самолета, сцепившись, неподвижно застывают в 
густом облаке снега. Мой винт замер совсем рядом с кабиной летчика. Еще 
какая-то доля секунды, и летчик был бы обезглавлен. К счастью, он остался целым 
и невредимым, так же как и мы. Лефевр взбешен: 

- Хорошо же ты начинаешь... 

Возразить нечего. 

Долго потом Лефевр злился на меня. Но когда мы уезжали на фронт, он взял меня в 
свое звено, вероятно желая показать этим не только то, что все уже забыто, но и 
что именно меня он хотел бы иметь рядом в бою. 

Пребывание в Туле явилось для нас периодом выжидания, предисловием к большой 
книге, при чтении которой каждый старался познать сердца и души других. У 
каждого, безусловно, есть о чем рассказать в этой книге. 

Спустя несколько недель после моей аварии в Тулу прибыли новые летчики: сначала 
Бриэ и Пьерро, а через несколько дней Ле Мартело, мой друг Ирибарн, Лебра, 
Бурдье, Баньер и Муане. 

Андрэ Муане со временем станет моим командиром звена на период обучения. Смелый,
 опытный, энергичный летчик, он был одним из тех, кто добился наиболее хороших 
результатов во время летней и осенней кампании 1944 года. Уже в чине лейтенанта