Нас чествовали так, как будто мы служили в "Нормандии" с первого дня ее 
существования. Слава, окружавшая наших товарищей, доставалась и нам. В Тегеран 
мы вылетели с полным желудком и тяжелой головой. 

Там нам пришлось пробыть около двух месяцев. Немало беспокойства причиняли всем 
пресловутые визы, которые мы долгое время не могли получить. Наша жизнь здесь 
почти ничем не отличалась от той, которую вели наши предшественники. Прием 
следовал за приемом. Однообразие этой жизни, к счастью, нарушалось проделками 
Карбона. Однажды во время высокопарной, ультрапатриотической речи примерно 
такого содержания: "Господа летчики! Вы направляетесь в СССР сражаться с 
тевтонским угнетателем. Мы знаем, что вы будете достойными посланцами вечно 
живущей Франции и что кровь, которую вы прольете на ледяных просторах степей в 
этих сражениях титанов, когда вершатся судьбы цивилизации, которая..." - наш 
Карбон принялся с аппетитом жевать перо, украшавшее шляпу его соседки, супруги 
иранского министра. 

Военный атташе полковник Жувель потом вызвал к себе "проголодавшегося" Карбона 
и сказал: 

- Карбон, получите две недели строгого ареста. Вы отсидите на пересыльном 
пункте и будете находиться там в распоряжении майора Смита. 

Карбон прищелкнул каблуками: 

- Слушаюсь, мой полковник. 

В течение двух последующих недель из-за Карбона вся французская колония была 
словно в лихорадке. Появились карбонисты и антикарбонисты. Слухи об этой 
истории дошли до самого шаха. Начальство боялось, как бы это не переросло в 
дипломатический инцидент. А в это время на пересыльном пункте Карбон и майор 
Смит прониклись друг к другу необычайной симпатией на почве глубокого уважения, 
которое они питали к виски. Когда вышел срок наказания, Карбон не проявил ни 
малейшего желания покинуть своего нового друга и тюремщика. Приказания не 
помогали, пришлось прибегнуть к угрозам. И спустя еще долгое время Карбон не 
раз с любовью вспоминал виски сорта "блэк энд уайт" и майора Смита. 

У меня из жизни в Тегеране сохранилось воспоминание об одной охоте на волков на 
горных склонах Демавенда и о том, как я опоздал во время почетного визита в 
иранский Сен-Сир. За это я был вызван к полковнику, который сказал: 

- Каждое утро вы будете являться на манеж военной школы. Там вы будете получать 
от дежурного иранского офицера самую норовистую из чистокровных иранских 
лошадей. Я хочу посмотреть, удастся ли вам ее приручить. Это принесет вам 
только пользу. 

- Но я же летчик, а не кавалерист, - возразил я. - Кроме того, я никогда не 
ездил верхом. Приручение лошади, возможно, и является наиболее благородным 
завоеванием человека, но я все же предпочитаю этому виски. Направьте меня лучше 
на пересыльный пункт... 

Полковник нахмурил брови, но не мог удержаться от улыбки. 

- Убирайтесь, - проворчал он, - на этот раз я вас прощаю. Но в дальнейшем 
извольте быть аккуратнее. Франция должна быть всегда точной. 

В Тегеране нас представили майору Пуйяду, нашему будущему командиру. Мы 
познакомились с Матисом, возвратившимся после ранения в Каир. Несколько ночей 
напролет мы его расспрашивали о России. С тревогой в сердце мы следили за 
развертыванием событий на конференции, от которой, говорили, зависит наша 
судьба. Но вот в один из декабрьских дней 1943 года нас сажают в огромный 
советский самолет, и, следуя по пути пионеров "Нормандии", мы направляемся в 
Россию. 

Баку. Здесь наш первый русский обед: котлеты, картошка, блины, которые мы 
запиваем чаем и молоком. 

- Обжоры, поторопитесь, - бросает Вердье, держа в руке словарь. Вылетаем. 

Над Кавказом идет снег. Холод нам кажется ужасным. А мы так легко одеты. 

Погода не улучшается. Наш маршрут изменен. Вместо того чтобы сделать посадку на 
сталинградском аэродроме, мы поворачиваем к Каспийскому морю и застреваем в 
Астрахани. Волга уже скована льдом. Соваж так окоченел, что не может даже 
открыть рта, чтобы сказать несколько слов. Мои полуботинки из черного шевро на 
тонкой подошве имеют жалкий вид. Я пытаюсь согреть ноги, пританцовывая на месте,
 проклинаю снег и холод, что довольно странно для бывшего чемпиона Франции по 
лыжам среди студентов университетов. 

Нам предлагают открытый грузовик для ознакомительной поездки в Астрахань. 
Предложение принимается. Мы никак не можем двинуться с места. Дует ледяной