который, сколько бы ни продолжался, всегда кажется очень коротким. Сильная 
усталость остро чувствуется в каждом мускуле, туманит голову. Сердце бьется в 
такт с мысленно произносимыми словами: "За кем очередь? Кто следующий?" Но лица 
напрягаются в насмешливой улыбке, и с уст срываются только шутки и анекдоты. И 
лишь когда в середине анекдота взгляд рассказчика нечаянно остановится на 
пустом спальном мешке, в котором товарищ уж больше не расправит свое усталое 
тело, его глаза начинают мигать в замешательстве, словно смерть бросила на 
мнимого весельчака свой неподвижный наглый взгляд. 

Если погибает товарищ, в этот день о нем говорят почти шепотом, на следующий 
день уже громче, затем делят между собой его пожитки, а потом только изредка 
можно услышать: "Да, ты помнишь такого-то?.." Так от человека остается лишь 
мимолетное воспоминание. 

Первое сентября. Лето уходит. Пожелтевшие листья падают с деревьев, медленно 
кружась над землей. Воздух становится более холодным, утренний рассвет более 
серым. Русская осень подкрадывается мелкими, торопливыми шагами. А за нею уже 
угадывается такая страшная зима. 

Перед самым наступлением холодов погибает Дюран. Леону один раз удается 
ускользнуть от снаряда, но через два дня другой снаряд, пробив кабину, 
пригвождает его к сиденью. Самолет врезается в землю в шести километрах к 
востоку от Ельни. 

Ряды летчиков тают. Строй эскадрильи печален и горестен. Погибло больше, чем 
осталось в живых. Прибывшего пополнения - Мурье, Жуар, де Сэн-Фалль - 
недостаточно, чтобы заткнуть дыры, пробитые немецкими пулеметами. Нужно, чтобы 
пополнение превышало потери, но все получается наоборот. 

Эскадрилья опять перебазируется. Неужели это последнее перемещение перед концом,
 перед полным истощением из-за отсутствия бойцов? С угрюмым видом объявляет 
Пуйяд о нашем переезде из Спас-Деменска в Мышково. Всего лишь двадцать 
километров по прямой отделяют нас от нового аэродрома, но двум квадратным 
приземистым грузовикам, выпущенным на одном из тракторных заводов, 
эвакуированных на Урал, понадобилось четыре часа, чтобы преодолеть это 
расстояние. А их вели опытные шоферы - ребята необычайно расторопные и ловкие. 
Пришлось переправляться через реки, двигаться по дорогам, от которых осталось 
только одно название, тащиться по шоссе, разрытому гусеницами танков, 
изуродованному воронками от снарядов, пробираться через обезображенные леса со 
скошенными на метр от земли деревьями, проезжать мимо сгоревших танков, 
опрокинутых и исковерканных автомашин, перевернутых повозок, разбитых орудий, 
развороченных блиндажей. Такой умопомрачительный вид имела бывшая линия фронта 
под Спас-Деменском, оставленная вермахтом после длительных, жестоких и 
кровопролитных боев. 

В Мышкове "Нормандия" пробыла 15 дней. За это время поступили новые самолеты, 
вооруженные 20-миллиметровыми пушками, и Лефевр, Ля Пуап, Риссо, Аль-бар и Фуко 
успели увеличить список своих побед над "фокке-вульфами". Буквально накануне 
переезда на новый аэродром погиб Ларжо. 

За эти пятнадцать дней пропали без вести Прециози и Кастелэн. Бегэна и нашего 
знаменитого Альбера наградили орденами Отечественной войны. 

6 сентября Матис, раненный в руку, был вынужден выпрыгнуть с парашютом. Его 
подобрал экипаж русского танка, совершавшего разведывательный рейд в тылу у 
немцев. Матис имел при себе увольнительное удостоверение убитого немецкого 
солдата, и лишь с большим трудом ему удалось доказать своим спасителям, что это 
удостоверение взято им в качестве сувенира. 

Осень в полном разгаре. Дни становятся короче. Ряды французских летчиков 
продолжают таять. Но надо крепиться, так как битва за Смоленск только 
начинается. 

Глава III 

Цель очередного русского наступления - форсировать Днепр, величавую реку, 
которая на протяжении двух тысяч с лишним километров медленно несет свои воды 
по плодородным цветущим полям Белоруссии и Украины. 

На Днепре стоят города, наименования которых при чтении боевых коммюнике звучат,
 как сигналы фанфар. Это Смоленск, Могилев, это Киев сердце, разум и душа 
прекрасной Украины, это Днепропетровск и изумительная плотина Днепрогэса, 
которую русские взорвали во время наступления немцев, уничтожив в несколько 
секунд чудо, созданное по пятилетнему плану. Сразу же добавим, что еще до 
полного освобождения Украины начались работы по восстановлению плотины и 
русские рабочие, самоотверженные в труде, как и солдаты на фронте, подготовили 
электростанцию к пуску в рекордно короткий срок. 

Сегодня за эту реку и эти города идут кровопролитные сражения. В честь любого 
уголка освобожденной земли Москва салютует залпами всех батарей московской