Он сразу же записывается добровольцем в полк "Нормандия" и присоединяется к нам 
уже в Туле, где в то время мы проходили обучение. Едва успев бегло ознакомиться 
с "яками", Гастон вместе со мной вылетает на фронт, и буквально через несколько 
дней, 26 июня 1944 года, его сбивают под Смоленском. 

Мушотт, пройдя блистательный путь в рядах авиационной эскадрильи "Эльзас", 
погиб во время воздушного боя над морским побережьем Бельгии. Был ли он сбит 
или, сломленный нечеловеческой усталостью, на мгновенье потерял сознание в 
воздухе и вместе с потерявшим управление самолетом врезался в землю - 
неизвестно. 

Файолль - мой друг и соперник на земле и в воздухе - сгорел вместе со своим 
самолетом в 1942 году. Его сбили над Дьеппом. 

Моя судьба сложилась несколько иначе. Я был просто зачислен в эскадрилью 
"Лафайетт", находившуюся в Касабланке. Мне посчастливилось одному из первых 
французов подняться в воздух на новых американских самолетах, которые мы с 
таким нетерпением надеялись получить еще в 1940 году. Я был одним из первых 
французских солдат, надевших американскую военную форму. 

С начала января 1943 года наша часть находилась на Тунисском фронте. Это было 
тяжелое время. Французские войска отражали ожесточенные атаки противника. 
Несмотря на недостаток вооружения, африканская армия показала себя с лучшей 
стороны. Немецкие пикирующие бомбардировщики Юнкерс-87, сопровождаемые 
итальянскими истребителями, не давали нам ни минуты покоя. Они охотились даже 
за отдельным человеком на земле. Так однажды на аэродроме был убит Кавалли, 
стоявший рядом со мной. Какая ирония судьбы! Прославленный мастер воздушной 
акробатики, герой довоенных парадов и смотров погиб на земле. На моих глазах он 
как подкошенный упал на колени, согнулся и свалился на бок, изрешеченный 
осколками. За несколько дней до этого эскадрилья "Лафайетт" защищала свой 
аэродром во время налета крупного соединения "юнкерсов", направлявшихся к 
Тебессе и Телепту. В бою участвовала также эскадрилья "спитфайеров", 
пилотируемых американцами. Завязалась жестокая схватка. Немецкие истребители 
приняли бой с яростью и поразительной дерзостью. "Юнкерсам" удалось прорваться 
к нашим позициям и сбросить свой смертоносный груз до последней бомбы, но на 
обратном пути они все до одного были сбиты. Дерзость немцев стоила им жизни. У 
нас был сбит один Деланнуа. Смертельно раненный, он так и не смог выпрыгнуть с 
парашютом из объятого пламенем самолета. 

В это время наступление немецких войск по направлению к Тебессе продолжало 
развиваться. Немецкие войска, полные решимости и уверенности в своих силах, 
этим продвижением создали большую угрозу. Они намеревались стремительным 
обходным маневром окружить части, защищавшие этот участок фронта, и тем самым 
лишить союзные войска снабжения продовольствием и боеприпасами, поступавшими в 
Тебессу через узкие горные ущелья Туниса. Эскадрилья "Лафайетт" 
передислоцировалась. Самолеты Р-40 "Томагаук" выходили из строя даже после 
незначительного повреждения. Поэтому на старом аэродроме осталось много почти 
исправных самолетов. Скрепя сердце их пришлось сжечь. К счастью, бронетанковая 
колонна англо-польских войск ликвидировала немецкий прорыв. Не многим известен 
этот эпизод, однако именно он, возможно, и определил исход короткой, но тяжелой 
войны в Тунисе. 

Я не являюсь и не хочу быть военным теоретиком. И если я в нескольких словах 
обрисовал картину тунисской кампании, то сделал это только потому, что именно 
там решилась моя судьба. 

После уничтожения наших самолетов в Телепте некоторые летчики остались без дела.
 Мне сообщили решение командования о моем переводе в Марракеш, где мне хотели 
поручить организацию школы для обучения летчиков-истребителей. Эта новость меня 
не обрадовала. В сложной, напряженной обстановке, создавшейся в Северной Африке 
из-за разногласий между де Голлем и Жиро, я чувствовал себя довольно неловко. 
Мне не хотелось вмешиваться во внутренние распри, в результате которых 
маленькие, простые люди, без положения и прав, неизбежно платят дорогой ценой. 
Оставаться в тылу для меня было невыносимым, и я твердо решил при проезде через 
Алжир сделать все, чтобы не оказаться в положении преждевременно вышедшего в 
отставку, списанного в архив. 

И счастье не покинуло меня. В Алжире, на улице Исли, я встретил моего старого 
друга Фельдзера, опытного летчика, уже в то время избравшего путь борьбы. Всем 
нам было известно о смелой попытке побега, предпринятой им в 1940 году, которая,
 к несчастью, окончилась каторгой в Южном Тунисе. 

При встрече мы бросились друг к другу в объятья. Заговорили. 

- Ну, как дела? 

- Совсем плохо. 

- Не удивительно. С таким похоронным видом, как у тебя...