Ричардс 	на должность консультанта по танковым операциям; 
Хьюз 	на должность главного военного священника. 


Кое-кого еще я хотел взять к себе впоследствии. Я немедленно запросил в военном 
министерстве разрешения вылететь в Англию вместе с этими пятью. Мне также 
хотелось, чтобы Белчем возглавил оперативное отделение штаба; кроме того, его 
присутствие было весьма желательно на тот случай, если де Гинган заболеет, что 
иногда случалось после продолжительной усердной работы и напряжения. Я 
заставлял его выкладываться; он и сам бы выкладывался без моего нажима. Белчем 
был вполне способен принять на себя обязанности начальника штаба в любое время. 
Только я не мог забрать с собой столь многих совершенно неожиданно, поскольку 
это было бы несправедливо по отношению к моему преемнику; поэтому я не внес 
Белчема в первую заявку, решив перетащить его к себе попозже. 

Де Гингана, Уильямса и Ричардса в военном министерстве утвердили сразу же. 
Грехема и Хьюза утвердить отказались. Я решил взять Грехема с собой в Англию с 
риском навлечь на себя гнев в Лондоне. Вызвать Хьюза и Белчема я хотел потом, 
когда улажу там дела. [219] 

День Рождества я провел тихо в моем тактическом штабе, с офицерами и солдатами, 
которые воевали вместе со мной еще с Аламейна. Де Гингану я сообщил, что хочу 
его видеть, и он приехал во второй половине дня из Главного штаба. После чая я 
повел его в свой дом-фургон и сказал ему, что он должен вернуться со мной в 
Англию и стать у меня начальником штаба в 21-й группе армий; назвал и остальных,
 которые отправятся со мной. Де Гинган сказал, что очень рад. Мне было приятно 
это услышать; я никак не смог бы справиться с громадной предстоящей задачей без 
надежного начальника штаба, который был рядом со мной начиная с Аламейна. 

Он знал меня и мои методы, а это было чрезвычайно важно. 

Моим преемником назначили Оливера Лиза, он должен был прибыть 30 декабря. Я 
решил отбыть 31-го. 8-ю армию Лиз знал хорошо и не захотел бы долгой передачи 
дел. 

27 декабря я вылетел в Алжир для встречи с Эйзенхауэром и Беделлом Смитом, 
который должен был отправиться с Эйзенхауэром его начальником штаба. 

Эйзенхауэр сказал, что хочет, чтобы я принял полное руководство первым 
сражением на той стороне Ла-Манша, и что отдаст размещенные в Англии 
американские войска под мое командование при высадке и последующих операциях. 
Мы обсудили, какую командную систему я хотел бы установить и какие американские 
офицеры понадобятся мне в новом штабе группы армий. Я вернулся в свой 
тактический штаб в Италии под вечер 28-го. 

Проблема прощального обращения к моей любимой 8-й армии заставила меня серьезно 
задуматься. Я только что издал рождественское обращение. Прощальное я писал 28 
декабря в воздухе, возвращаясь из Алжира, и распорядился, чтобы его зачитали 
офицерам и солдатам 1 января 1944 года, когда меня здесь уже не будет. Написал 
я вот что: 
«1. Должен с глубоким сожалением сообщать вам, что мне пришло время покинуть 
8-ю армию. Я получил приказ принять командование над британскими армиями в 
Англии, которым предстоит сражаться под началом генерала Эйзенхауэра — 
Верховного главнокомандующего. [220] 2. Трудно передать в полной мере, как 
тяжело для меня это расставание. Я оставляю офицеров и солдат, бывших моими 
товарищами на протяжении месяцев тяжелых и победоносных сражений, чье мужество 
и преданность долгу всегда наполняли меня восхищением. Чувствую, что среди 
воинов этой замечательной армии у меня много друзей. Не знаю, будете ли вы 
скучать по мне; но я буду скучать по вас так, что передать не могу, особенно 
мне будет недоставать личного общения и радостных приветствий, которыми мы 
обменивались при встречах на дороге. 3. Во всех сражениях, которые вместе вели, 
мы ни разу не терпели поражения; мы добивались успеха во всех своих 
предприятиях. Я знаю, что тут в большей мере сыграли роль преданность долгу и 
беззаветное единение всех офицеров и солдат, чем все, что я был в состоянии 
сделать. Но результатом стало полное взаимное доверие между нами, а взаимное 
доверие между командиром и его войсками представляет собой бесценную жемчужину. 
4. Очень жаль мне расставаться и с ВВС в пустыне. Эта великолепная ударная 
авиационная группа сражалась вместе с 8-й армией на всем ее победоносном пути; 
каждый солдат армии с гордостью признает, что поддержка этой мощной авиагруппы 
являлась боевым средством первостепенного значения. Мы очень благодарны союзным 
военно-воздушным силам вообще и ВВС в пустыне в частности. 5. Что я могу 
сказать вам на прощание? Когда сердце переполнено, говорить нелегко. Но я скажу 
вам вот что. Вы сделали эту армию тем, что она представляет собой. Вы 
прославили ее на весь мир. Поэтому ВЫ должны поддерживать ее доброе имя и 
традиции. И я прошу вас служить при моем преемнике так же верно и преданно, как 
неизменно служили при мне. 6. И вот я говорю вам всем ДО СВИДАНЬЯ. Дай нам Бог 
скорее встретиться снова; дай нам Бог снова сражаться как товарищам по оружию 
на заключительных стадиях этой войны». [221]

Мне предстояла весьма нелегкая задача попрощаться с офицерами и солдатами 8-й