полкового парикмахера, и он представлял собой забавное зрелище; лично я сделал 
приличную стрижку в Фолкстоне. Ничего не зная о войне, я спросил командира, 
нужно ли брать с собой какие-то деньги; он ответил, что на войне деньги не 
нужны, поскольку ты будешь на полном обеспечении. Я не очень поверил и все-таки 
решил взять с собой десять фунтов золотом. Позже я очень порадовался, что не 
последовал его советам ни в отношении волос, ни в отношении денег. 

Мы переправились во Францию в составе 4-й дивизии. Немного опоздав к сражению у 
горы Монс, мы двинулись маршем к Ле-Като. После долгого ночного перехода ранним 
утром 26 августа 1914 года 10-я бригада, в которую входил мой батальон, 
расположилась на отдых в кукурузных полях около деревни Окур. Один батальон 
находился впереди на холме, прикрывая остальную часть бригады в долине; нам 
было видно, как солдаты завтракают, составив винтовки в козлы. Неожиданно немцы 
атаковали их, открыв огонь с близкого расстояния; батальон в беспорядке 
отступил вниз по направлению к нам. 

Наш батальон был развернут в две линии: моя рота и еще одна стояли впереди, две 
другие — в нескольких сотнях метров к тылу вне пределов видимости. Командир 
батальона верхом прискакал в расположение наших передовых рот и закричал, чтобы 
мы немедленно атаковали противника на только что оставленной высоте. Приказ 
ничем не был подкреплен: ни разведки, ни плана, ни прикрывающего огня. Мы 
рванулись на холм, попали под сильный огонь и понесли большие потери. Командир 
моей роты получил ранение, никто не знал, что делать, поэтому мы вернулись на 
исходные позиции, с которых начали атаку. Если это была настоящая война, то она 
показалась мне бессмысленной в сравнении с той, о которой я читал. 

Последующие дни были в высшей степени неприятными, они известны под названием 
«Отступление от Монса». Что касается [27] меня лично, то я и вторая передовая 
рота, осуществлявшая описанную мною атаку, не получали дальнейших приказов. 
Когда началось отступление, о нас забыли, и три дня мы шли между головным 
немецким кавалерийским отрядом и следовавшими за ним колоннами главных сил 
противника, передвигаясь в основном ночью и таясь днем. Командовал нашей 
группой первоклассный офицер майор Пул, и только благодаря ему мы в конце 
концов добрались до английских экспедиционных сил и соединились с нашим 
батальоном. Потом до нас дошел слух, что командира нашего батальона, а также 
командира другого батальона нашей бригады уволили со службы, и командование 
принял Пул. Нашим командиром был подполковник Элкингтон; после увольнения он 
поступил во французский Иностранный легион, где проявил себя с наилучшей 
стороны. 
                            
Таков был мой первый боевой опыт, но на этом он не завершился. После участия в 
незначительных боях у реки Эна наш батальон с остатками британских 
экспедиционных войск перебросили на северный фланг Западного фронта союзников. 
Там началось ожесточенное сражение, и 13 октября мы во второй раз пошли в 
атаку; но теперь командовал Пул: у него был план, и он отдавал точные приказы. 
Две роты находились впереди, моя рота должна была наступать слева в направлении 
группы строений на окраине деревни Метерен. В назначенный час я вынул свою 
свежезаточенную саблю и громко приказал своему взводу следовать за мной, что и 
было сделано. Мы двинулись к деревне; нас активно обстреливали, и некоторые из 
моих солдат получили ранения, однако мы не остановились. Приблизившись к цели, 
я неожиданно увидел перед собой окоп, полный немцев, один из которых прицелился 
в меня из винтовки. 

Во время учебы меня усердно тренировали убивать врага примкнутым к винтовке 
штыком. Я знал все о разнообразных приемах — отражение справа, отражение слева, 
выпад вперед. Меня научили, как ставить левую ногу на тело поверженного врага и 
выдергивать штык, издавая громкий крик. Я был первым в штыковых сражениях с 
мешками, набитыми соломой, и завоевывал призы в личных поединках в спортивном 
зале. Однако сейчас у меня не было винтовки со штыком — в руке я держал острую 
саблю, а в меня целился огромный немец. Никогда в моей [28] короткой армейской 
жизни никто не учил меня, как убивать саблей. Единственное действие с саблей, 
которое я освоил на плацу под руководством старшего сержанта, было отдание 
чести. 

Однако промедление было смерти подобно. Я бросился на немца и изо всех сил 
ударил его в нижнюю часть живота — самое уязвимое место. Я много читал о том, 
как важна на войне внезапность нападения. Немец, без сомнения, был застигнут 
врасплох, а мой удар, по всей вероятности, явился для него новой формой ведения 
военных действий — он, скорчившись от боли, упал на землю, и я взял своего 
первого пленного! Бой за деревню продолжался до конца дня. Во время одной из 
уличных стычек меня ранили в грудь. Однако дело было сделано — мы выбили немцев 
из деревни. Именно за действия у деревни Метерен меня наградили орденом «За 
боевые заслуги». Я все еще оставался лишь лейтенантом. В этот день мне спас 
жизнь один из солдат моего взвода. Я упал, раненный, на открытом месте и 
неподвижно лежал, надеясь, что немцы потеряют ко мне интерес. Однако ко мне 
подбежал солдат и начал бинтовать мою рану; немецкий снайпер выстрелил ему в 
голову, и солдат упал, накрыв меня своим телом. Снайпер продолжал стрелять в 
нас, и я получил вторую пулю в колено, но остальные пули принял на себя тот 
солдат. Мой взвод больше не предпринимал попыток спасти нас; они решили, что мы 
оба погибли. Когда стемнело, санитары-носильщики подошли, чтобы забрать нас;