выполнения моих планов и идей. Де Гинган сплотил их в единую преданную команду. 


По ходу кампании я осознал всю ценность разведслужбы. Главным источником наитий 
являлся Билл Уильямс; интеллектуально он значительно превосходил меня и всех 
членов штаба, но никогда этого не демонстрировал. Он видел расположение 
противника верно и полностью; мог просеять массу разрозненных сведений и 
сделать правильный вывод. Со временем он понял, как я работаю, и за десять 
минут сообщал именно то, что мне требовалось знать, не касаясь того, что мне в 
данное время было не нужно. Когда командир и начальник разведки достигают 
такого взаимопонимания, то вполне очевидно, они не должны расставаться; [181] 
поэтому Билл Уильямс шел со мной до Берлина. Он был признан «своим» и 
пользовался доверием всей 8-й армии. Возможно, тут помогало то, что он носил на 
фуражке кокарду Королевского гвардейского драгунского полка, а не разведслужбы. 
Во время Второй мировой войны лучшими офицерами в службе разведки штаба были 
гражданские; их склад ума лучше всего подходил для такой работы, они были 
доками в сфере «доказательного права», обладали плодотворным умом и обширным 
воображением, и Билл Уильямс был лучшим из всех. 

Затем я должен сказать о своей системе личного командования из тактического 
штаба, расположенного в районе боевых действий. Я разделил свой штаб на три 
эшелона: 

тактический штаб; 

основной штаб; 

тыловой штаб. 

Тактический был штабом, из которого я вел личное командование и контролировал 
ход сражения. Он был небольшим, весьма действенным и мобильным на собственном 
транспорте. Состоял он главным образом из связистов, шифровальщиков, охраны и 
очень маленького оперативного штаба, ведшего наблюдение за ходом битвы. 

Основной являлся центром всей штабной организации. Я отдавал из тактического 
штаба устные приказы подчиненным мне командирам. Штабная работа по этим 
приказам велась в основном и тыловом. Начальник штаба и начальник тыла 
находились в основном. Последнему требовалось иметь в тыловом хорошего 
заместителя, и тут начал блистать своими способностями Майлз Грэхем. В конце 
концов, как я уже говорил, он сменил Брайена Робертсона, а «Рим» Лаймер стал 
заместителем Грэхема. 

Тыловой был административным эшелоном штабной организации. В него входили 
адъютантский и квартирмейстерский отделы, службы и управления. 

Мы приобрели большой опыт в развитии и использовании этого типа организации, и 
я перенес его в 21-ю армейскую группу, когда оставил командование 8-й армией. 
Ее можно использовать начиная от штаба армии и выше; для штаба корпуса она не 
годится, так как командир корпуса должен иметь при себе весь основной штаб, 
чтобы вести тактический бой. [182] 

Командующий армией может добиться наилучших результатов, лишь работая в 
тактическом штабе. Если он не способен обрести такого мышления, то никогда не 
станет хорошим командующим. 

И наконец должен упомянуть, что мне постоянно давали со всех сторон советы, как 
вести сражение, что делать дальше и т.д. Думаю, так было со всеми моими 
предшественниками по командованию 8-й армией, и, возможно, они принимали эти 
советы. 

В середине ноября 1942 года я написал начальнику Имперского генерального штаба 
и привожу цитату из этого письма: 
«На мой взгляд, одной из самых интересных особенностей в ведении боевых 
действий является то, что люди стараются поколебать твою уверенность в своих 
решениях, внушить, что твой план плох и тебе следует делать то-то и то-то. Если 
б я делал все, что мне предлагали, то до сих пор находился бы под Аламейном!»

Одним из важных уроков, которые я вынес из кампании в Африке, является 
необходимость решить, что ты хочешь сделать, а затем исполнить это. Нельзя 
отвлекаться от своей задачи на доброжелательные советы тех, кто не знает 
полностью всей оперативной обстановки и никакой ответственности не несет. 

Меня с начала до конца поддерживал Александер. Он никогда не докучал мне, 
никогда не действовал на нервы, не советовал, что делать, и сразу же 
предоставлял мне все, о чем я просил, — терпеливо выслушав объяснения, почему я 
прошу то или другое. Но был достаточно великодушен, чтобы не требовать 
объяснений; он полностью мне доверял. 

Меня с детства приучили быть изобретательным. Во время африканской кампании 
изобретательность мне пригодилась. Меня также приучили благодарить судьбу, и я,