грузов. Это являлось задачей ВМС, нелегкой для быстрого выполнения. Быстрота 
была жизненно важна; мой начальник инженерных войск принялся за работу вместе с 
моряками, мы оказывали помощь всеми своими [169] средствами. Это значительно 
ускорило дело; первое судно вошло в гавань 3 февраля, а первый конвой 9-го. Мне 
хотелось как можно скорее покончить с перевозками из Тобрука и Бенгази, снять с 
10-го корпуса обязанность грузоперевозчика и снабжать 8-ю армию с базы в 
Триполи. 

Очередное серьезное сражение должно было произойти на Маретской линии; эта 
позиция была хорошо укреплена, и основной частью наступления должен был стать 
обход западного фланга противника. Эту задачу я собирался поручить 
новозеландцам и провел рекогносцировку перед Рождеством, после занятия 
агейлской позиции, то есть почти за три месяца до маретского сражения. 

Тем временем нашей задачей было оттеснить противника к основной позиции, чтобы 
получить возможность провести там разведку. Кроме того, требовалось овладеть 
важными наземными центрами сообщения в Бен-Гардане, Фоум-Татахине и Меденине, 
рокадными дорогами и аэродромами возле Меденина. 

Сперва я использовал для этой цели только 7-ю бронетанковую дивизию. Но когда 
положение со снабжением упростилось, я начал сосредотачивать силы в этом районе,
 отправив туда 51-ю (шотландскую) дивизию и еще одну танковую бригаду. 

К концу февраля порт Триполи работал хорошо, и мы выгружали до трех с половиной 
тысяч тонн в день. Проблемы со снабжением остались позади, и я смог передвинуть 
к Триполи 10-й корпус из района Тобрук — Бенгази. 

Должен упомянуть, что ко мне присоединился генерал Леклерк, пришедший из 
Центральной Африки с небольшими французскими силами. Он поступил под мое 
командование. За это попросил у меня продовольствия, горючего и обмундирования. 
Я снабдил его всем, так как рад был получить в помощники этого замечательного 
человека. 

В соответствии с решениями, принятыми на состоявшейся в январе конференции в 
Касабланке, 8-я армия должна была поступить под начало генерала Эйзенхауэра для 
боевых действий в Тунисе; Александер стал заместителем главнокомандующего и 
должен был командовать сухопутными силами. Теддер стал главнокомандующим всеми 
военно-воздушными силами на [170] Средиземноморском театре военных действий. 
Это был хороший состав сил, и, если мы должным образом используем свои 
возможности, успешный исход операции в Тунисе был обеспечен. Мощь авиации в 
Тунисе, на Мальте и 8-й армии можно было объединить и целиком использовать для 
поддержки с воздуха любой операции. 

Коннингем присоединился к Теддеру и стал командующим тактической авиацией, а 
Гарри Бродхерст принял командование над авиацией, действующей с 8-й армией. 

Александер сказал мне, что, когда присоединился к генералу Эйзенхауэру, нашел 
положение вещей в жутком беспорядке. 1-я армия подвергалась массированным 
атакам с южной части фронта, и казалось, там все идет под уклон. В общем, он 
обнаружил полную бездеятельность: ни стратегии, ни плана, на фронте неразбериха,
 резервов нет, никаких учений не проводится, силы не подтягиваются, так 
называемые лагеря для пополнения в отвратительном состоянии, и так далее. 
Американские войска вызывали разочарование; были физически и морально 
расслабленными и совершенно «зелеными». Обычная история: недостаток 
соответствующей подготовки в сочетании с отсутствием боевого опыта и чрезмерно 
высоким уровнем довольствия. Они набирались опыта, как в свое время приходилось 
и нам. Мы воевали уже давно, и ошибки наши в основном остались позади. 

Александер трудился денно и нощно, приводя все в порядок. Но у него было 
несколько тревожных моментов, и 20 февраля он отправил мне настоящую мольбу о 
помощи, спрашивал, не могу ли я как-то ослабить нажим на американцев. Я 
пообещал сделать все, что в моих силах, — добавив, что если он и я в нужное 
время будем нажимать на Роммеля, то заставим его метаться «мокрой курицей» 
между нашими фронтами. В моем штабе назвали это сообщение сигналом «мокрая 
курица»! 

Я ускорил ход событий, и к 26 февраля стало ясно, что наш нажим заставил 
Роммеля прекратить атаки против американцев. Это дало Александеру необходимое 
время, и 5 марта он написал мне, что кризис у пациента как будто миновал и он 
на пути к выздоровлению; но армия после подобной болезни испытывает большую 
слабость. Когда американцы усвоили свой урок и набрались [171] опыта, они 
оказались первоклассными войсками. На это ушло время; но они вошли в форму 
быстрее нас. 

После того как Роммель оставил в покое 1-ю армию, я подумал, что теперь моя 
очередь подвергаться его атакам. Так и вышло. Мы заметили продвижение к нашему 
фронту. Я подтянул из Триполи новозеландскую дивизию и приготовился к удару, 
который наверняка должен был последовать. В то время мое положение было не 
особенно твердым, так как я пошел на определенный риск, ответив на мольбу 
Александера о помощи. Всякий отход расстроил бы наши приготовления к атаке на