[114] 

Неуверенность вкупе с нытьем, от которого не удалось полностью избавиться (оно 
являлось одной из причин неуверенности), могли привести к опасным последствиям, 
а искоренить их могло лишь удачное сражение: сражение, в котором Роммель был бы 
разгромлен у всех на глазах, да еще с минимальными для 8-й армии потерями. 

Сам я атаковать не мог, так что приходилось ждать, пока Роммель предоставит мне 
такую возможность. Однако для того чтобы использовать ее с максимальной пользой,
 требовалось правильно смоделировать его наступление и заранее определить, где 
и как мы нанесем ему поражение. Выяснилось, что эта задача не из сложных. 

Моя разведка не сомневалась, что прорыв наших позиций будет осуществляться на 
южном фланге, после чего, повернув налево, бронетанковые соединения Роммеля 
двинутся к хребтам Алам-Хальфа и Рувейсат. Я согласился с этим прогнозом, и он 
стал основой всех моих планов. Мы достаточно четко представляли себе время, 
когда начнется наступление, направление главного удара и мощность группировки, 
которая его нанесет. 

Я решил максимально укрепить оборону Алам-Хальфы силами 44-й дивизии и 
разместить наши танки южнее западной оконечности хребта. Убедившись, что 
главный удар наносится по Алам-Хальфе, я намеревался переместить танки на 
территорию между западными склонами хребта и позициями новозеландской дивизии 
на линии Аламейна. Я был так уверен, что этот маневр бронетехники понадобится, 
что приказал провести его генеральную репетицию, и, когда мы его действительно 
провели, 1 сентября, 400 танков заняли указанные им позиции и зарылись в землю 
за заслоном из противотанковых орудий калибра 57 мм. Был издан очень жесткий 
приказ, запрещающий бронетехнике атаковать противника. Упор делался на то, 
чтобы танки Роммеля взламывали нашу оборону, неся при этом тяжелые потери. 

У меня не вызывало сомнений, что Роммель не смог бы просто обойти мои силы и 
двинуться на восток, к Каиру. Мои четыреста танков пошли бы следом, и армия 
Роммеля, зажатая со всех сторон, была бы полностью уничтожена. [115] 

Тогда же я решил, что край южного фланга следует сделать мобильным: 7-й 
танковой дивизии предлагалось оборонять широкий участок фронта с тем, чтобы 
организованно отступить под натиском превосходящих сил Роммеля. А после 
поворота этих сил влево, к горному хребту Алам-Хальфа, 7-я дивизия должна была 
наносить контратакующие удары с востока и юга. Генерал Хоррокс уже прибыл из 
Англии, принял командование 13-м корпусом, так что за левый фланг я мог не 
беспокоиться, знал, что детали плана будут проработаны на самом высоком уровне. 
Я настаивал на том, чтобы в этом сражении его 13-й корпус и особенно 7-я 
бронетанковая дивизия понесли минимальные потери. Этим частям отводилась 
заметная роль в нашем грядущем октябрьском наступлении, и я поделился с 
генералом Хорроксом моими идеями относительно этого наступления. Конечно же, он 
воспринял их с присущим ему энтузиазмом. 

Приведенная схема служит наглядной иллюстрацией этого сражения. Наступление 
Роммеля развивалось именно так, как и предполагали солдаты и офицеры 8-й армии. 
Мы сражались в точном соответствии с моим планом. Как только ударная 
группировка Роммеля наткнулась на мощные оборонительные позиции новозеландской 
дивизии на востоке, ее продвижение вперед сразу же застопорилось. Мы получили 
возможность обстреливать ее со всех направлений, а авиация начала бомбить с 
воздуха. Эффективность наших действий оказалась столь высока, что через 
несколько дней, понеся значительные потери в танках и бронетранспортерах, 
противнику пришлось задуматься об отступлении. 

Наиболее существенным фактором, вынудившим Роммеля отдать приказ об отступлении,
 стали действия наших летчиков под командованием маршала авиации Конингема. 
Сухопутные войска и военно-воздушные силы действовали по единому плану, 
координируя свои усилия, наши штабы находились рядом. Когда я прибыл в пустыню, 
у меня сложилось впечатление, что эти два рода войск воюют независимо друг от 
друга, и командование 8-й армии не понимает истинного предназначения военной 
авиации. Это сражение снова сблизило нас, и в дальнейшем мы поддерживали самое 
тесное взаимодействие. [116] 

Важным фактором общего успеха стало и решение Теддера послать «Веллингтоны» на 
бомбежку Тобрука в самый разгар сражения. Тем самым Роммель лишился возможности 
быстро пополнять запасы горючего и боеприпасов. Именно это заставило его отдать 
приказ об отступлении. Его войска уже понесли большие потери, а недостаток 
бензина не позволил ему перегруппировать силы и нанести новый удар. Теддер 
обрубил ему хвост. 

Когда разработка плана оборонительных действий была закончена и началась его 
реализация, я получил возможность сосредоточиться на обдумывании нашего 
наступления. 

Войска Роммеля атаковали ночью 31 августа. Я лег в обычное время и крепко спал, 
когда вскоре после полуночи началось наступление немцев. Де Гинган рассказывает 
о той ночи свою версию. Он решил разбудить меня и доложить новости. Я вроде бы