Юго-Восточной армии. Общепринятая доктрина предполагала жесткую борьбу за 
каждый дюйм побережья, а основу обороны составляли бетонные доты и 
протянувшаяся вдоль берега линия траншеи. 

Такая оборона не имела глубины и предполагала мало войск для контратаки. 
Оборонительные рубежи строили и по всей территории Англии, но мой вопрос, 
имеются ли войска для их защиты, внятного ответа не получал. Таких войск не 
было. 

Я придерживался другого подхода. Оттянув войска от побережья, я держал их в 
тылу компактными группами, готовыми в любой момент атаковать высадившегося 
противника. Морская переправа не может не сказаться на боеспособности его войск.
 Непосредственно после высадки они еще не сразу обретут нужную физическую форму.
 Именно в этот момент нам следовало нанести удар и сбросить противника в море. 

На самом побережье я оставлял лишь заслон из легковооруженных подразделений, 
обеспеченных хорошей связью и достаточной огневой мощью, чтобы замедлить 
высадку противника. 

Всей душой я противился тому, чтобы армия зарывалась в землю и у солдат и 
офицеров вырабатывалась психология линии Мажино. В этом варианте ни о каких 
наступательных действиях не могло быть и речи, а прорыв линейной обороны в 
одном месте заканчивался ее полным развалом. Моя же идея обороны заключалась в 
том, что она должна походить на паутину. Где бы немцы ни высадились, везде их 
встречали бы свежие, обученные, готовые к бою войска, которые сначала накрыли 
бы их мощным артиллерийским огнем, а потом атаковали. 

Я возражал и против политики «выжженной земли», которую придумали в Уайтхолле. 
Если немцы, говорили там, начнут продвигаться в глубь острова к Лондону, мы, 
отступая, будем все за собой сжигать и поднимать на воздух. Я говорил, что и мы 
не будем отступать, и немцы не будут продвигаться в глубь острова. И 
уверенность в нашей способности победить немцев крепла, [76] во всяком случае, 
в той части Англии, которую защищали вверенные мне войска. 

По существу, я задался целью создать войска, проникнутые наступательным боевым 
духом и заразительным оптимизмом, которые свойственны физически здоровым 
условиям жизни. Инспектируя ту или иную часть, я обычно приказывал солдатам 
снять каски. Не для того, как думали иные, чтобы посмотреть, должным ли образом 
они подстрижены. Я хотел убедиться, горят ли их глаза боевым задором. 

В 1942 году организация рейдов на береговую часть материка, занятую врагом, 
входила в задачи Объединенного оперативного штаба, который возглавлял адмирал 
Маунтбэттен. В апреле 1942 года его штаб начал разрабатывать план рейда на Дьеп.
 Меня назначили ответственным за армейскую часть операции, поскольку тогда я 
командовал Юго-Восточной армией, части которой и должны были высадиться в Дьепе.
 Приказ готовиться к высадке получила 2-я канадская дивизия, после чего 
начались интенсивные учения. Войска погрузили на корабли 2 и 3 июля, высадку на 
территорию Франции наметили на 4-е или на один из последующих дней. Поднявшиеся 
на борт кораблей войска получили полный инструктаж, после чего доступ на 
корабли закрыли для всех. Погодные условия не позволили провести операцию в 
ночь на 4 июля и оставались неблагоприятными до 8 июля, последнего срока для ее 
начала. Войскам было приказано покинуть корабли и разъехаться по лагерям и 
квартирам. Все участники готовящейся операции знали задачи рейда и связанные с 
ним детали, и резонно было считать, что все это стало предметом пересудов по их 
квартирам и во всех пабах на юге Англии. В подготовке операции участвовали 
почти пять тысяч канадских солдат и много моряков и летчиков. Как только вся 
группировка покинула корабли и рассредоточилась, я посчитал, что операция 
отменяется и занялся другими делами. 

Однако Объединенный оперативный штаб придерживался иной точки зрения. Они 
решили вернуться к этому плану и провести операцию в более поздние сроки и в 
конце июля получили одобрение Британского комитета начальников штабов. Известие 
об этом меня очень огорчило, я полагал, что в сложившейся ситуации будет 
невозможно обеспечить секретность операции. [77] 

Я написал генералу Пейджету, командующему вооруженными силами метрополии, 
выразив свою озабоченность и предложил «раз и навсегда» отказаться от рейда на 
Дьеп. А высадку десанта на материке, если уж в этом оставалась необходимость, 
провести в другом месте. Моим советом пренебрегли. 10 августа я покинул Англию, 
чтобы принять командование 8-й армией в африканской пустыне. 

Рейд провели 19 августа, а мы узнали об этом ночью, когда премьер-министр 
находился вместе со мной в штабе 8-й армии. 

Канадцы и участвовавшие в операции коммандос сражались великолепно. Так же, как 
и флот. Но канадцы понесли большие потери. В официальной истории канадской 
армии об этой операции написано следующее: 
«В Дьепе, в бою, продолжавшемся только девять часов, участвовало менее 5000 
человек, в плен попало больше канадцев, чем за все одиннадцать месяцев 
последующей кампании в Северо-Западной Европе или за двадцать месяцев боевых