люди, чье предназначение — самые высокие командные должности; однако лишь 
немногие из них в конце концов оказались наверху. Обучали нас тоже избранные; 
но только один впоследствии занял видное положение — Дилл, [34] очень достойный 
человек. Из моих сокурсников особое впечатление на меня произвел исключительно 
одаренный Джордж Линдсей из стрелковой бригады, ныне покойный; он вышел в 
отставку в чине генерал-майора, и я никогда не мог понять, почему столь 
способному офицеру позволили уйти из армии. 

Все высшие командные посты занимали «хорошие боевые генералы» прошедшей войны. 
Они слишком долго оставались на своих местах, лишь делая вид, что кто-то может 
претендовать на их кресла, а на самом деле никого не подпускали и близко. Милн 
служил начальником Имперского генерального штаба семь лет, с 1926 по 1933 год. 
После его ухода армии не везло с профессиональными руководителями. За Милном 
последовал Монтгомери-Массингберд, занимавший этот пост в самое важное для 
армейского строительства время, с 1933 по 1936 год. Его назначение, с моей 
точки зрения, было серьезной ошибкой, при нем армия напоминала корабль без руля 
и ветрил. По праву на этом месте должен был бы находиться Джон Барнет-Стюарт, 
самый блистательный генерал нашей армии того времени. Для меня так и осталось 
загадкой, почему этого выдающегося полководца с быстрым и ясным умом в 1933 
году не назначили начальником Имперского генерального штаба вместо 
Монтгомери-Массингберда. Если бы штаб возглавлял он, армия была бы лучше 
подготовлена к войне в 1939 году. 

В 1936 году Монтгомери-Массингберда сменил Деверелл, однако у него не сложились 
отношения с военным министром Хор-Белишем, и через полтора года его сместили; 
он бы, несомненно, добился каких-то результатов, если бы оставался на этом 
посту. Но Хор-Белиш предпочел Горта, который абсолютно не соответствовал этому 
посту, но оставался начальником Имперского генерального штаба до начала войны в 
сентябре 1939 года. 

В итоге наша армия в 1939 году вступила во Вторую мировую войну великолепно 
организованной и оснащенной для боев 1914 года и имея во главе не отвечающих 
требованиям современности офицеров. 

Воистину, действия британских политиков в период между войнами поразительны. 
Мне всегда казалось, что политический [35] лидер должен хорошо разбираться в 
людях и выдвигать на высшие государственные посты достойных людей. В мирное 
время политик имеет возможность судить о людях по их характеру, способностям, 
настойчивости в достижении поставленной цели, и так далее. Тогда, между войнами,
 они выбирали скверно по всем критериям, если вообще понимали, на какие 
критерии следует ориентироваться. 

Я окончил штабной колледж в декабре 1920 года. Должно быть, с хорошими 
результатами, хотя достоверно мне об этом не известно, поскольку никто мне их 
не объявлял, как бы странно это ни показалось. Так или иначе, меня направили 
начальником оперативно-разведывательного отдела штаба бригады в 17-ю пехотную 
бригаду в Корке, и я сразу снова попал на войну — против шинфейнеров{7} в Южной 
Ирландии. Во многих отношениях эта война была куда страшнее большой войны, 
закончившейся в 1918 году. Она превратилась в массовое убийство, в котором в 
итоге военные стали весьма искусны и более чем успешно держали свои позиции. 
Однако война такого рода развращает офицеров и солдат, потому что она ведет к 
снижению их представлений о порядочности и благородстве, и я был очень рад, 
когда она закончилась. 

В этот период в армии начал действовать топор Геддеса{8}, и следовало доложить 
о профессиональном соответствии каждого офицера. Возможность избавиться от 
непригодных была эффективно использована на низшем уровне, однако на высшем 
многие «мертвые деревья» остались нетронутыми. Теперь, пройдя через две мировые 
войны, я полагаю, что по окончании любой кампании необходимо «использовать 
гербициды» именно на высшем уровне: это позволяет продвинуться проявившим себя 
в боевых условиях первоклассным молодым офицерам. После войны 1914–1918 годов 
этого не случилось. Я использовал свое положение и проследил, чтобы это было 
сделано, когда закончилась война 1939–1945 годов. [36] 

С 1922 года, по завершении борьбы с шинфейнерами, до января 1926-го, когда меня 
послали инструктором в штабной колледж, я занимал разные штабные должности в 
Англии. 

Это были годы напряженного труда и интенсивной учебы. Я служил под руководством 
опытных и доброжелательных генералов, поощрявших мою инициативу и 
предоставлявших мне свободу реализовывать свои идеи; среди них генерал сэр 
Чарльз Гарингтон и бригадный генерал Том Холлонд, оба умелые наставники. В этом 
отношении мне повезло, поскольку, несомненно, могло быть и совсем наоборот. Они 
сформировали во мне высокое чувство долга, научили тому, что дисциплина, 
требуемая от солдата, в офицере становится преданностью. Полагаю, что именно в 
это время я заслужил репутацию офицера, серьезно изучающего свою профессию, и 
меня перевели в штабной колледж. Я был доволен, поскольку назначение в Кэмберли 
казалось мне определенным признанием и некоторым шагом вверх по служебной 
лестнице. Теперь я в этом сомневаюсь, но тогда все представлялось мне именно 
так.