однако этот случай заставил меня серьезно задуматься, к тому же и мой 
собственный опыт подсказывал, что здесь не все в порядке. 

Следует упомянуть еще одно обстоятельство, прежде чем закончить описание моей 
жизни в период Первой мировой войны. [31] 

Последние шесть месяцев войны я служил начальником штаба 47-й (лондонской) 
дивизии и много работал над проблемой быстрой доставки в штаб дивизии точной 
информации о ходе сражения, чтобы командир мог перестраивать боевые порядки по 
мере развития обстановки. В конце концов мы разработали систему, по которой 
офицеры с радиостанциями отправлялись в штабы передовых батальонов, откуда 
передавали донесения по радио. Сложность тогда состояла в том, чтобы найти 
надежные приборы, которые имели бы необходимую дальность передачи, и при этом 
такие размеры и вес, которые позволяли бы их переносить. Наша система в 
значительной мере была суррогатной и не всегда помогала, но нередко срабатывала 
и в целом давала полезные результаты. Это был зародыш системы, которую я развил 
в войну 1939–1945 годов и которая в конечном счете привела к созданию команды 
офицеров связи на автомобилях, действовавших из моего передового командного 
пункта. Эту технику сэр Уинстон Черчилль описывает в своем произведении «Триумф 
и трагедия» (книга 2, глава 5). В 1918 году в 47-й дивизии мы бродили в 
потемках, стараясь нащупать продуктивные идеи, которые бы повысили 
результативность наших операций. 

Я рассказал достаточно, чтобы показать, что к окончанию войны 1914–1918 годов 
мне стало совершенно ясно, что овладение военным искусством требует всей жизни, 
хотя совсем немногие офицеры понимали это. Именно тогда я решил посвятить всего 
себя своему делу, постижению всех его тонкостей, а все остальное оставить в 
стороне. 

Я не знал, как добиваться поставленной цели, и не был знаком ни с кем из высших 
военачальников. Однако я понимал, что первым шагом должно стать поступление в 
штабной колледж; по окончании войны его снова открыли, и первый сокращенный 
курс обучения состоялся в 1919 году. Я на этот курс не прошел. Все мои надежды 
были связаны со вторым курсом, который начинался в январе 1920 года и 
продолжался один год. Когда объявили списки зачисленных, меня среди них не 
оказалось. Но не все еще было потеряно. 

В то время британскими оккупационными войсками в Германии командовал сэр Уильям 
Робертсон. Я не был знаком с ним. Он увлекался теннисом, и однажды меня 
пригласили поиграть [32] в его резиденцию в Кельне, я решил рискнуть и 
рассказал ему о своей проблеме. Ему самому в юности понадобилось приложить 
много усилий, чтобы пробиться, и он с пониманием относился к молодым; я знал об 
этом и надеялся на лучшее. 

Вскоре после этой партии в теннис мне сообщили, что я включен в число 
слушателей, и приказали явиться в штабной колледж в Кэмберли в январе 1920 года.
 Командующий сделал, что требовалось. Дорога теперь представлялась открытой. 
Однако все оказалось не так просто. Мой дальнейший путь в армии, как покажут 
последующие главы этой книги, потребовал постоянного напряжения сил и был усеян 
многочисленными препятствиями и неприятностями. Но сегодня я могу сказать, что 
моя история имеет счастливый конец — во всяком случае для меня. [33]

Глава третья. 
Между войнами

До этого момента моей карьеры я не изучал теории своей профессии; за моими 
плечами было четыре года войны, но никаких теоретических знаний. Я читал где-то 
о высказывании Фридриха Великого по поводу офицеров, полагающихся только на 
свой практический опыт и пренебрегающих наукой; говорят, будто он сказал, что у 
него в армии есть два мула, которые прошли сорок кампаний, но все равно 
остались мулами. 

Я также слышал об одном немецком генерале, который разработал для себя 
следующую всеобъемлющую классификацию офицеров, по всей вероятности, германской 
армии. Он говорил так: «Я подразделяю своих офицеров на четыре группы: умные, 
недалекие, энергичные и ленивые. Каждый офицер имеет по меньшей мере два из 
этих качеств. Умные и энергичные годятся на высокие штабные должности, пользу 
могут принести недалекие и ленивые. Умный и ленивый человек подходит для 
высшего командования: с его хладнокровием он найдет выход из любой ситуации. А 
вот недалекие и энергичные представляют собой опасность — от них следует 
немедленно избавляться». 

Я отправился в штабной колледж в Кэмберли в январе 1920 года, не считая себя 
умным. Я полагал, что обладаю здравым смыслом, который, однако, еще нуждается в 
развитии; мне казалось, что требуется именно развитый здравый смысл. 

Должен признать, что я был критичен и нетерпим. Мне еще предстояло понять, что 
критика невежды ничего не стоит. 

Считалось, что все мои сокурсники в Кэмберли — лучшие представители нашей армии,