должны были принять участие в смотре резервного флота в бухте Веймут. Главная 
цель смотра состояла в том, чтобы представить его величеству всех командиров 
кораблей, а также некоторых офицеров и рядовых. Когда подошла моя очередь, я 
обратил внимание на озлобленное покрасневшее лицо адмирала Дарлана, 
командующего французским военно-морским флотом, которого пригласили 
присутствовать на смотре. В то время я не знал, какую жгучую ненависть питал он 
к английскому военно-морскому флоту. Теперь, когда я вспоминаю все это, мне 
кажется, что он и не стремился скрыть свои истинные чувства. Из Веймута наша 
флотилия направилась в Портсмут, и там мы услышали, как Невилл Чемберлен 
объявил, что мы находимся в состоянии войны с Германией. 

Нашей флотилии поручили эскортировать суда, перевозившие войска через пролив 
Ла-Манш во Францию. Это была крайне неблагодарная работа. Каждую ночь два или 
три корабля флотилии встречались у ворот бокового заграждения с быстроходными 
пакетботами из Гарвича или с линии Дувр - Кале, которые использовались теперь в 
качестве войсковых транспортов. 

Собрав пакетботы за пределами бона, мы обычно направлялись 25-узловым ходом в 
Шербур или Гавр, куда прибывали в светлое время суток. Разгрузка обычно 
занимала не так много времени - час или два. 

Нам было трудно серьезно относиться к нашим обязанностям по эскортированию, так 
как противник не делал даже малейших попыток помешать этим ночным переходам. 

На мой взгляд, вся сложность нашего дела заключалась в том, чтобы преодолеть 
многочисленные препятствия на берегу, созданные военной лихорадкой, а затем в 
условиях ночной темноты и дождевых зарядов выйти из гавани и нащупать проход 
между слабо освещенными буями, обозначавшими ворота бонового заграждения. 
Сильнейшее боковое течение у ворот бонов заставляло совершать замысловатые 
маневры, чтобы дождаться, пока пройдут войсковые транспорты. 

Лишь обогнув Наб-Тауер (маяк на подходах к Портсмуту), наш конвой, состоявший 
из быстроходных пакетботов, которые шли без огней и, конечно, не имели 
радиолокаторов, начинал пересекать главный маршрут конвоев, двигавшихся по 
каналу. Однажды, идя 25-узловым ходом, мы пересекли под прямым углом курс 
большого конвоя, и было просто чудом, что не произошло столкновения. Все это 
давало хорошую практику в условиях военного времени. А пока на старом "Веномес" 
я заботился лишь о том, чтобы не отстать от наших быстроходных подопечных: О 
защите их мы как раз думали меньше всего. 

Однажды утром в первых числах января, просматривая почту, я почувствовал 
некоторое волнение: мне бросился в глаза уже знакомый официальный конверт. 
Вскрыв его, я узнал, что меня назначили на должность командира "Харти", который 
строился тогда на верфи Торникрофт в Вулстоне, близ Саутгемптона. Название 
корабля ни о чем не говорило и, казалось, больше всего подходило буксиру. 
Поэтому для меня было приятной неожиданностью узнать, что "Харти" эскадренный 
миноносец, очень похожий на наши миноносцы типа "Н", правда, несколько 
модифицированный в угоду бразильцам, для флота которых он строился вместе с 
пятью другими миноносцами. 

Передав "Веномес" своему преемнику, я поспешил на верфь Торникрофт и здесь 
увидел стоящим на бочке корабль, который произвел на меня сильное впечатление. 

Это был эскадренный миноносец, имевший классические обводы кораблей, 
построенных Торникрофтами, которые, как мне кажется, являются лучшими 
конструкторами эскадренных миноносцев. Незначительные дефекты, которые вначале 
имел "Харти", были в основном следствием того, что Адмиралтейство самовольно 
передвинуло дату окончания его постройки. Оно делало все возможное, чтобы 
поскорее вывести корабли в море, где ощущалась острая нехватка сил и средств 
для преследования немецких подводных лодок и эскортирования конвоев. Тем не 
менее ходовые и артиллерийские испытания, а также ряд других проверок, которые 
требуется провести перед формальным вводом корабля в строй, прошли хорошо, и 
вскоре я от имени Адмиралтейства расписался в принятии эскадренного миноносца. 
Оставалось посмотреть, как у ребенка прорезываются зубы. 

Практика показала, однако, что из-за поспешного окончания постройки корабля 
стальные листы верхней палубы не были должным образом зачеканены, в результате 
чего на всех находившихся на нижней палубе непрерывно лила вода. Наш гирокомпас 
не принадлежал к уже испытанным гирокомпасам Сперри, установленным почти на 
всех военных кораблях, и предназначался для тихоходных торговых судов. Монтаж 
системы управления артиллерийским огнем не был закончен, не успели установить и 
прицела центральной наводки. Шкалы приборов и орудийные прицелы были 
отградуированы вместо градусной по какой-то десятичной системе, которую мы так 
и не смогли понять. В связи с этим наводка орудий на цель могла осуществляться 
лишь допотопными методами - указаниями рукой или фуражкой. 

Что касается торпед (их было восемь), то они, как и артиллерийские системы, 
принадлежали к распространенному типу и свободно продавались по коммерческим 
ценам. Для моих же торпедистов, привыкших к торпедам, которые выпускались 
Адмиралтейством, они были чем-то вроде закрытой книги. Откровенно говоря, мы и