он может не раз попасть в сложную ситуацию, когда собственные ощущения обманут 
его относительно высоты полета. Такое заблуждение может легко привести к 
замешательству и панике, что в свою очередь приведет к роковой ошибке.

Во время моих первых кругов над аэродромом инструктор с заднего сиденья 
постоянно сообщал наше положение относительно посадочных огней, поэтому все шло 
довольно гладко. Через час мы приземлились для небольшого отдыха, и я получил 
возможность выкурить сигарету перед самостоятельным полетом.

Заводской дым, ползущий с севера, стал гуще. Когда я на «Мастере» выруливал по 
траве, то с тревогой отметил, что видимость ухудшилась по сравнению с нашим 
предыдущим полетом. Я испытывал сильнейшее желание просто повернуть назад и 
сказать, что погодные условия слишком плохи для моего ограниченного опыта 
ночных полетов. Однако мигающие зеленые огоньки в конце взлетной полосы 
разубедили меня. Полный дурных предчувствий, я начал разбег по неровной полосе, 
окаймленной огнями. Один или два сильных толчка — и я в воздухе. Убрать колеса. 
Сектора газа назад, на взлетный режим. Внимание на приборы. 500 футов, и пока 
все нормально. Медленный, плавный поворот на 180 градусов влево с набором 
высоты, выровняться на высоте 1000 футов. Сектор еще дальше назад, на 
крейсерский полет. Держать «Мастер» ровно слабыми движениями ручки и педалей. 
Все нормально. Посадочные огни в 1000 футов слева. Но что это? Я высунулся из 
кабины, но все, что смог различить — мерцающие отблески красных и зеленых 
собственных огней на крутящихся вокруг мутных тучах. Это был всего лишь мой 
третий ночной полет на «Мастере» и второй одиночный. Еще больше осложнило 
ситуацию то, что я попал в зону турбулентности. «Мастер» плохо подчинялся рулям,
 и на мгновение я даже запаниковал. У меня возникло твердое ощущение того, что 
мы несемся к земле в крутом пике. Автоматически я начал выводить самолет из 
него. Однако приборы показывали, что я летел по прямой, а сейчас самолет начал 
набирать высоту. Доверять приборам! Я напрягся изо всех сил, сжимая ручку 
управления. Расслабиться! Запеть или просто завопить! Постараться пробить слой 
облачности, и наверху будет более безопасно. Там появится время подумать.

На высоте 3000 футов небо расчистилось. Луны не было видно, но звезды сверкали 
довольно ярко и дружески подмигивали, что было очень приятно после холодной и 
предательской мглы облака. Вскоре мне кое-как удалось увидеть линию горизонта, 
и это было большим облегчением после напряжения непривычной работы с приборами. 
Я оказался в особом мирке, окруженном облаками и звездами. Теперь у меня было 
время определить, что следует делать дальше. Трезвые размышления сменили 
панические метания. У меня не было радио, чтобы запросить пеленг на аэродром, 
который был закрыт тучами. Местность в этом районе была холмистой. Отроги 
горных массивов Уэльса находились всего лишь в нескольких милях, а на востоке 
возвышались массивы Пеннин. У меня еще оставалось бензина на полчаса полета, а 
после этого мне следовало быть на земле. Либо вместе с самолетом, либо без него,
 но с парашютом. Я решил лететь 5 минут одним курсом, а потом повернуть точно 
назад на такое же время. В этом случае я постоянно крутился бы где-то возле 
аэродрома, который можно было постараться найти. Я буду снижаться на запад, так 
как этот курс уведет меня от холмов к плоскому ланкаширскому берегу. Я снижусь 
до 500 футов и постараюсь определиться. Если это окажется невозможно, то снова 
наберу высоту и выпрыгну с парашютом. Теперь, когда я твердо решил, что следует 
делать, я почувствовал себя значительно лучше. Затянув привязные ремни, я 
проверил парашют и начал снижаться.

Звезды пропали, и «Мастер» нырнул под верхнюю кромку облаков. Снова мы 
оказались заключенными внутри враждебного мира крутящихся серых струй. Мы 
снижались со скоростью 500 футов в минуту. Это немного, но вполне достаточно, 
чтобы проделать чертовски большую дыру в склоне какого-нибудь холма. Ерунда! 
Сосредоточиться на управлении! 1000 футов — все еще в тумане. Подавить 
невольную панику. 800 футов. На 600 футах туча стала реже, и я увидел 
светящиеся окна какой-то одинокой фермы. Так, теперь полет по коробочке, чтобы 
найти аэродром. 2 минуты на каждую сторону квадрата, и если ничего не увижу — 
наверх сквозь облака и прыгать. 2 минуты на юг — ничего. 2 минуты на запад — 
снова никаких признаков аэродрома. Повернув на север, я вдруг увидел тонкий луч 
прожектора, бегающий по облакам. Я помчался туда. Вскоре я увидел внизу огоньки 
посадочной полосы. Пришлось подавить сильнейшее желание бросить «Мастер» прямо 
на полосу. Я описал широкий круг над аэродромом, помигав огнями, чтобы меня 
узнали. На мой сигнал последовал ответ с земли. Я приземлился и вырулил на 
стоянку, чувствуя огромное облегчение и гордость. Я сумел приземлиться, не 
разбив машину и себя самого.

Старший инструктор перехватил меня, когда я выбирался из самолета.

«Что случилось?!» — воскликнул он.

«Я выровнялся на высоте 1000 футов, сэр, и не смог увидеть посадочной полосы. Я 
попал в облако».

«Ну разумеется, идиот! Нижняя граница облачности находилась на высоте 600 футов.
 Почему ты не остался внизу?»

Я огрызнулся: