этим преимуществом. Если «Фокке-Вульфы» захотят драться с нами, им придется 
спуститься вниз, а здесь нам будет гораздо легче, так как немцам придется 
тщательно следить за высотой. В прошлом немецкие пилоты не раз демонстрировали, 
что такой бой им не по душе.

Я пересчитал свои «Спитфайры». Четыре в моем звене. Слева видна тройка Алана 
Лори. Итого семь. Где еще два?

Не видно. Но затем краем глаза я заметил что-то вверху. Это была пара 
«Спитфайров», которая летела совершенно прямо выше нас. Ею командовал офицер, 
который был временно придан нашей эскадрилье на неделю-другую. Я увидел группу 
«фоккеров» позади пары «Спитфайров» и повернул свою четверку на помощь, 
одновременно предупредив товарищей по радио.

Но мы опоздали. Когда мы завершили разворот, «Фокке-Вульфы» уже нанесли удар, и 
два «Спитфайра» падали вниз. Головной самолет был тяжело поврежден и сильно 
дымил. Потом он вспыхнул.

Из своих кабин мы следили за горящим «Спитфайром». Мы ничем не могли ему помочь,
 только засечь, где сядет пилот, выпрыгнувший с парашютом, и сразу передать 
точные координаты этого места в Тангмер, чтобы летчика могли спасти. Но вместе 
того чтобы использовать оставшиеся до падения секунды и выпрыгнуть с парашютом, 
летчик запаниковал и начал кричать по радио. За эти мгновения на нас обрушился 
неслыханный поток самой грязной ругани. Мы все поганые ублюдки! Мы все виноваты 
в том, что он горит! Он должен умереть! Один. Мы его бросили! И он не вернется. 
Мы…

Я очнулся от оцепенения и щелкнул тумблером, чтобы не слышать этой брани. Радио 
умолкло, и мы все увидели, как «Спитфайр» полого врезался в ледяную воду. Я 
передал координаты в Тангмер, и мы полетели дальше, прижимаясь к воде. Море уже 
проглотило самолет, и на поверхности не осталось ни обломков, ни спасательной 
лодки. Наша семерка вернулась на аэродром, и мы больше не произнесли ни слова, 
пока не приземлились.

Райт сумел вернуться в Вестхемпнетт. Как ни странно, Лисовский тоже оказался 
дома. Но вскоре мы потеряли другого поляка, Скубинского, когда над Францией нас 
атаковали более 60 «фоккеров». Рег Грант потерял троих новозеландцев, в том 
числе своего младшего брата.

В итоге эскадрилья потеряла 5 пилотов за 5 дней. Мы просто не могли продолжать 
операции при таком уровне потерь. Наш командир крыла отбыл к новому месту 
службы. В ожидании его преемника я несколько раз водил авиакрыло Тангмера. Так 
как Per Грант был отозван в тыл, я оказался старшим из командиров. Наши рейды 
во Францию стали гораздо более опасными. Когда офицер управления полетами 
сообщал мне, что впереди замечена группа вражеских истребителей, я старался 
избежать боя, если только солнце и высота не давали нам шанса на внезапную 
атаку. Слишком велико было превосходство «Фокке-Вульфов» над «Спитфайрами» 
весной 1943 года.

Однажды меня вызывали к телефону. На линии был штаб 11-й авиагруппы.

«Доброе утро, Джонсон. Не будете ли вы любезны сообщить, сколько у вас летных 
часов и когда вы отдыхали в последний раз?»

Я осторожно ответил:

«Мне нужно заглянуть в мою летную книжку. А в чем дело?»

«Ничего, обычная канцелярская рутина, — постарался успокоить меня штабист. 
Однако я уловил какую-то фальшивую нотку. — В любом случае, не беспокойтесь о 
летных часах. Когда вы в последний раз отдыхали?»

Я уверенно соврал:

«Да совсем недавно. Мы только что прибыли с севера Шотландии. Там чудесная 
охота. Как раз тот отдых, который требуется.

«Я понял», — ответил он, оставив меня гадать, что там творится.

Через несколько часов снова зазвонил телефон. Мне пришлось немного подождать, 
пока на линию выйдет командир авиагруппы вице-маршал Сондерс.

«Хэлло, Джонни. Что это я слышал насчет отдыха вашей эскадрильи в Кэстлтауне?»

«Сэр, это было гораздо лучше, чем обычный отдых», — поспешно ответил я.

«Я надеюсь. Дело в том, что я намерен сделать тебя командиром крыла. Канадское 
крыло в Кенли. Они получили новые „Спитфайры IX“. Пришивай еще одну нашивку и 
отправляйся туда завтра же. Сообщи мне, если тебе понадобится какая-нибудь 
помощь».