опубликовала множество измышлений об этом периоде моей работы, но пока я 
оставлю их на совести авторов. Дело в том, что английской и американской 
спецслужбам удалось довольно точно воспроизвести картину моей деятельности лишь 
до 1955 года, а о дальнейшей моей работе им, по всем данным, ничего не известно.
 И помогать им в этом я не намерен. Придет время, когда можно будет написать 
другую книгу и рассказать в ней о других событиях. Во всяком случае, для 
советской разведки было небезынтересно знать о подрывной деятельности ЦРУ и СИС 
на Ближнем Востоке.




Приложение.


Интервью Кима Филби, данное английскому писателю и публицисту Филипу Найтли в 
Москве в январе 1988 года.

(Впервые опубликовано в лондонской газете "Санди таймс" в марте-апреле 1988 
года). ОСТАВШИЙСЯ ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ ЗАГАДКОЙ. 

"Телеграфируйте, пожалуйста, сможете ли приехать в Москву во второй половине 
января. Филби" - этой телеграммой из Советского Союза завершилась 
двадцатилетняя переписка между Кимом Филби и журналистом Филипом Найтли, 
который получил наконец возможность задать несколько вопросов самому, 
знаменитому разведчику послевоенного периода, ныне генералу КГБ. Публикуя 
интервью, данное Филби, Найтли дополняет его своими наблюдениями, стараясь 
представить выдающегося разведчика как противоречивую, но многогранную, 
чрезвычайно интересную личность. 

Когда в 1964 году вышла в свет написанная на базе серии статей, опубликованных 
в газете "Санди таймс", моя книга под названием "Филби - шпион, который предал 
поколение", я направил моему герою экземпляр, подписанный мною и моими 
соавторами - Брюсом Пейджем и Дэвидом Лейчем. Филби прислал в ответ 
благодарственное письмо. 

Это положило начало переписке, которая велась в течение двадцати лет. Она 
прерывалась лишь однажды, когда я привел в "Санди таймс" выдержку из его письма,
 свидетельствующую о критическом отношении Филби к книге "Атмосфера измены", 
разоблачавшей Энтони Бланта. Сам Филби не возражал против ссылок на него, хотя 
при встрече заметил: "...Если бы я знал, что вы собираетесь печатать мои 
высказывания, я бы уделил немного больше внимания стилю". Но руководители Филби 
из КГБ возражали против использования его личных писем, и наша переписка 
прервалась более чем на год. 

Письма Филби написаны в непринужденном стиле, и чтение их нередко доставляло 
удовольствие. В 1979 году он пожаловался мне, что перебои с доставкой "Таймс" 
лишили его контактов с Англией: "Признаюсь, я ощущаю пустоту. Мне не хватает 
некрологов "Таймс", забавных писем, судебной хроники и кроссвордов 
(15-20-минутная гимнастика для ума за утренним чаем), а также информации и 
обзоров "Санди таймс" и менее претенциозных разделов литературного приложения 
"Таймс". 

Прежде всего, мне не хватает новостей от лорда Чэлфонта о бегстве его 
закадычного друга (шаха Ирана) и о бедных генералах, оставленных им на верную 
гибель. Насколько я помню, последние сообщения о нем (лорде) поступили из 
Мексики. Неудивительно, что Лопес Портильо (в то время мексиканский президент) 
огрызнулся на Джимми Картера". 

Он продолжал интересоваться лордом Чэлфонтом, который писал для "Таймс" на 
военную тематику, когда газета стала поступать регулярно: "Что происходит с 
отделом внутренней жизни газеты? Если бы не кроссворды и не безумный Чэлфонт, 
который способен превратить наших "ястребов" в голубей мира, я бы уже отказался 
от газеты". 

Казалось, его очень интересовала английская политическая хроника, особенно 
новости о Тэтчер; "...Как Вы себя чувствуете под властью этой шумной барышни из 
Грэнтхема? Да будет известно Би-би-си и другим средствам массовой информации, 
русские не называют ее "железной леди". Это давно забытая оплошность 
малоизвестного корреспондента из "Красной звезды". 

Время от времени в его письмах встречались подробности о том, что он делает в 
Советском Союзе. "Возвратившись после нескольких недель пребывания за границей, 
я обнаружил устрашающую кипу входящих документов в моей папке". Выражение "за 
границей" интриговало. Имел ли в виду Филби страны социалистического блока? Или 
бывал в других местах? Если да, то где и в связи с чем? Когда в следующем 
письме он упомянул о "неделях, проведенных в солнечных краях" и о том, как 
потягивал виски с содовой и размельченным льдом, о месте его пребывания я, 
кажется, догадался.