Вскоре после этого я обедал вместе с бывшим генеральным директором СИС Морисом 
Олдфилдом и задал ему эти вопросы. "Нигде он не был, - ответил Олдфилд. - Знает,
 что мы будем читать его письма к вам, и хочет сыграть с нами злую шутку, хочет,
 чтобы мы бросились искать его повсюду, растрачивая впустую наши силы и 
средства. Ким всегда был мастером интриги". 

Два года назад, узнав, что Филби болен, я направил ему предложение, если, 
конечно, это возможно, рассказать о своей жизни перед телевизионной камерой. 
Филби ответил отказом, заявив, что не выносит телевидения: "У меня снобистское 
отношение к тележурналистике и фотографиям. Жужжание камер и вид проводов, 
согнувшиеся в три погибели, снующие взад-вперед человечки - все это нарушает 
торжественность происходящего". 

Я настаивал. Написал ему из Индии, что буду в Москве в начале ноября, и 
предложил встретиться. Ни ответа, ни встречи не последовало. Однако 25 ноября, 
уже будучи в Лондоне, я получил от Филби письмо: 

"Дорогой Найтли, Ваше письмо из Индии шло шесть недель, так что о возможности 
поговорить с Вами за бокалом вина я узнал слишком поздно. 

Однако если Вы еще не передумали, я полагаю, мы сможем встретиться для 
настоящего разговора в не столь отдаленном будущем. Приглашение для Вас и Вашей 
жены приехать на несколько дней в Москву будет, вероятно, направлено в виде 
телеграммы. Напоминаю, что Вы должны приехать без телевизионной техники и 
магнитофонов. Только Ваша жена, Вы и Ваш блокнот - в таком порядке. 

Осталось обговорить кое-какие детали. Я очень дорожу своим уединением и не хочу,
 чтобы, открыв на Ваш звонок дверь, обнаружил вместе с Вами весь журналистский 
корпус Москвы. 

Кроме того, утечка информации о действительной цели Вашей поездки в Москву 
поставила бы под вопрос все предприятие. 

Наконец, могу я поблагодарить Вас за терпение и любезность, с которыми Вы вели 
эту переписку? 

Большой привет и мои наилучшие пожелания Вашей жене. Филби". 

Когда пришла телеграмма с приглашением, я представил ее в советское посольство 
в Лондоне и быстро получил визу для себя и для жены. 

Мы прибыли в Москву вечером 18 января и проследовали в гостиницу "Белград". Не 
прошло и 20 минут, как зазвонил телефон. Это был Филби. Он сказал, что если мы 
выйдем в холл гостиницы минут через 25, то там нас встретит его сосед. 

Сосед оказался крупным, веселым человеком, одетым в черное кожаное пальто. 
Он-то и должен был сопровождать нас к Филби. 

Последовала долгая и путаная езда по морозным улицам Москвы, закончившаяся в 
узкой, обледеневшей улочке, из которой, казалось, существовал лишь один выход. 
В солидном, довоенной постройки, жилом доме лифт оказался архаичным. "Как-то 
вечером два генерала, которых я принимал у себя, застряв, просидели в нем 
несколько часов", - шутил позднее Филби. 

Остановились на шестом этаже перед обитой дверью. Владимир позвонил. Недолгая 
заминка, пока нас изучали в глазок, и вот уже Филби собственной персоной 
протягивает нам руку, улыбается, представляет свою жену, принимает у нас пальто,
 каждой клеточкой излучая очаровательное английское гостеприимство. 

- Проходите, дорогой, - говорит он, провожая меня в гостиную. - Устраивайтесь 
поудобнее. Что будете пить? 

Ким Филби живет в роскоши. Говорят, квартира у него одна из лучших в Москве. 
Некогда она принадлежала высокому должностному лицу из министерства иностранных 
дел. Вскоре после приезда Филби в Москву это должностное лицо переехало в новый 
дом, и КГБ предложил ее своему выдающемуся разведчику. 

- Я сразу ухватился за нее, - рассказывал Филби. - Хоть она и расположена в 
центре Москвы, но здесь так тихо, будто ты за городом. Окна смотрят на восток, 
на запад и юго-запад, так что я целый день ловлю солнце. 

Он не сказал, что квартира идеально расположена и с точки зрения безопасности: 
подъезд к дому затруднен, вход легко контролируется. В списках абонентов номер 
его телефона не значится, почта поступает через абонементный ящик на 
Главпочтамте. Обычно он забирал ее сам, но с тех пор как западный репортер, в 
течение двух дней следивший за его ящиком, подошел к Филби на улице, почту для 
него забирает жена. 

Из большой прихожей коридор ведет в супружескую спальню, спальню для гостей, 
туалетную комнату, ванную, кухню и большую гостиную шириной почти во всю