Прошло больше года, прежде чем на мне непосредственно сказалось соперничество 
на высшем уровне. Первой моей задачей было выполнять свою работу и одновременно 
изучать ее. Я получал очень мало полезных указаний сверху и многим стал обязан 
своему старшему секретарю, опытной девушке, работавшей в службе еще до войны. 
Только благодаря этой девушке мне удалось избежать наихудших осложнений. Объем 
работы оказался чудовищным. Штат на пиренейском направлении увеличили до шести 
человек. Раньше эту работу приходилось вести двоим. (Неудивительно, что один из 
них покончил жизнь самоубийством!) Нас буквально завалили входящей почтой. 
Подобно многим сотрудникам я обрабатывал горы бумаг и забирал домой толстый 
портфель для работы вечером. На другой день приходили новые телеграммы из 
Мадрида, Танжера и Лиссабона. К нам текли потоки документов из других отделов 
СИС и письма из МИ-5. Раз в неделю поступали удручающе объемистые почтовые 
мешки с Пиренейского полуострова, где представители СИС все еще блуждали в 
потемках. На каждую полезную информацию, приносившую какой-то результат, 
приходилось десяток таких, которые извилистыми путями заводили нас в тупик. 

С одним таким запутанным делом я столкнулся в самом начале своей работы. Агент 
СИС в Мадриде выкрал дневник некоего Алькасара де Веласко, самого 
отвратительного фалангиста из испанского пресс-бюро, который за месяц или за 
два до этого посетил Англию. В дневнике де Веласко без обиняков говорилось, что 
он по поручению немецкого абвера навербовал сеть агентов, при этом указывались 
имена, адреса и задания агентам. Немало недель работы было потрачено впустую, 
прежде чем секция пришла к заключению, что дневник, хотя и являлся, несомненно, 
произведением самого Алькасара де Веласко, был состряпан с единственной целью - 
выманить деньги у немцев. 

Однако кража дневника оказалась не совсем бесполезной. Английская разведка 
давно подозревала Луиса Кальво - испанского журналиста, работавшего в Лондоне, 
в том, что он пересылает в Испанию полезную для врага информацию. Кальво 
упоминался в дневнике как агент сети Алькасара де Веласко (хотя и эту запись мы 
считали ложной). Соответственно Кальво был арестован и направлен в "строгий" 
следственный центр на Хэм-Коммон. К нему не применялось физическое насилие. Его 
просто раздели догола и привели к коменданту центра Стефенсу, человеку 
прусского типа, с моноклем в глазу. Стефенс каждый свой вопрос сопровождал 
ударом стека по своему сапогу. Оценка нервного состояния Кальво оказалась 
правильной. Напуганный легкомысленным предательством своего соотечественника, а 
также, несомненно, стеком, Кальво рассказал о своей деятельности. Этого было 
достаточно для того, чтобы на время войны упрятать его в тюрьму. 

И еще одну полезную роль сыграл этот пресловутый дневник. Дело в том, что в нем 
в компрометирующем свете упоминался испанский пресс-атташе в Лондоне Бругада. 
Он любой ценой стремился избежать скандала и потому легко согласился 
сотрудничать, когда МИ-5 деликатно намекнула ему, что дневник может дать 
министерству иностранных дел благовидный предлог объявить его "персоной нон 
грата". Практически Бругада не выполнял особо серьезных шпионских заданий для 
МИ-5, но передавал достаточно сплетен о приезжающих в Англию испанцах. 

Вскоре на долю секции выпал более крупный успех, хотя я нарушил все правила, 
чтобы его добиться, и вызвал страшную путаницу, в которой разобрались лишь 
после войны. Секция получила перехваченную телеграмму, где указывалось, что на 
испанском пароходе "Кабо де Орнос" абвер направляет двух агентов в Южную 
Америку. С беспечностью, характерной для корреспонденции абвера, имена агентов 
приводились полностью. Один из них, некий Леопольд Хирш, ехал вместе с женой и 
тещей, другой был Гилинский. Незадолго до их посадки на пароход была 
перехвачена вторая загадочная телеграмма - из немецкой резидентуры в Бильбао. В 
телеграмме подтверждалось, что Хирш и его "Orki"-спутники готовы к отплытию. 
Нас заинтересовало слово "Orki". Что оно могло означать? Может быть, 
организацию революционного коммунистического интернационала, представлявшую 
группу отщепенцев-троцкистов, которых поддерживали немцы в борьбе против 
русских союзников Англии? 

Проверили по имевшимся досье весь список пассажиров "Кабо де Орнос" и нашли по 
крайней мере десяток людей, чья карьера подсказывала возможные связи с 
ренегатами. Примерно половина из них казалась негодяями, способными принять 
участие в махинациях абвера. 

Посоветовавшись с Каугиллом, я направил офицеру службы безопасности в Тринидаде,
 куда должен был зайти пароход, телеграмму с распоряжением арестовать семью 
Хирш, Гилинского и некоторых других. Я не имел никакого права отдавать 
приказание об аресте этих или каких-либо других лиц. Согласно установленной 
процедуре мне нужно было бы внести рекомендацию в МИ-5, вторая рекомендация 
пошла бы из МИ-5 в министерство колонии, которое дало бы указание "о 
рассмотрении на месте" губернатору Тринидада, а губернатор в свою очередь отдал 
бы соответствующее распоряжение местному офицеру службы безопасности. К счастью,
 офицер оказался энтузиастом и действовал по моему распоряжению без лишних 
вопросов. Еще большей удачей оказалось то, что Хирш быстро признался и заявил, 
можно считать правдиво, что не имел никакого намерения выполнять задание немцев,
 а принял его лишь с целью выбраться из Европы. В радужном настроении, 
вызванном таким "триумфом", мы поначалу не обратили внимания на то