моментов в жизни новоявленных офицеров. 

Теоретически назначения на службу должны были проходить в соответствии с 
желаниями молодых офицеров и их оценками. Однако на практике все было иначе. 
Регбисты обычно распределялись среди блокхаузской флотилии, за что их прозвали 
Блокхаузскими Лодырями. Остальных распределяли по другим местам. Меня назначили 
во вторую флотилию, базировавшуюся в Давенпорте и преданную флоту Метрополии. 

Из-за задержки в дороге я достиг Давенпорта довольно поздно и познакомился с 
Гарри, с которым позже очень часто общался. "Люсия", наша плавучая база, стояла 
в Корнуолльской гавани, и последний катер, который отвозил туда моряков с 
берега, уходил намного раньше, чем это было удобно молодым офицерам. Гарри был 
владельцем гребной шлюпки в бухте Муттона и постоянно по ночам развозил людей с 
побережья по кораблям. 

На "Люсию" я также попал в разгар танцев. Когда-то это было немецкое торговое 
судно, но в 1914 году его захватили и переоборудовали в плавучую базу подводных 
лодок. Она тогда только принимала на себя обязанности старой базы "Мэйдстоун", 
пропахшей сельдью, но, в отличие от "Люсии", специально построенной в качестве 
плавучей базы. К тому же судно имело очень малую остойчивость. Танцы 
происходили на обоих судах, расположенных друг напротив друга. Так как 
большинство оборудования с "Мэйдстоуна" было перемещено, оно стало более легким 
и менее остойчивым, чем обычно. Пока шли танцы, кочегары вынуждены были 
постоянно перебрасывать уголь от одного борта к другому, чтобы не дать судну 
перевернуться. На следующий день ее отбуксировали на слом. 

Моей лодкой стала "L.52", одна из шести лодок типа "L" серии III, составлявших 
вторую флотилию. Они были созданы в конце войны 1914-1918 годов и, как ни 
странно это звучит, просуществовали до окончания войны 1939-1945 годов 
благодаря тому, что их артиллерийскому вооружению придавалось большое 
значение{1}. 

"L.52" и "L.53" все еще имели две 4-дюймовые пушки, с которыми были 
спроектированы, но другие лодки после заключения мира лишились своего 
надводного оружия, поскольку его сочли не очень эффективным и заменили 
гидроакустическим оборудованием. Лодки также имели шесть торпедных аппаратов, 
так что их можно было причислить к хорошо вооруженным судам, но среди субмарин 
они были наиболее неудачными. Вследствие ошибки проектировщика нижняя часть 
кормы ограничивала воздействие воды на винты на скорости свыше 12 узлов винты 
как бы находились в вакууме и крутились вхолостую, поэтому дополнительное 
увеличение частоты их вращения приводило лишь к дополнительной вибрации и шуму, 
но не к росту скорости. Большая осторожность требовалась при всплытии и во 
время сигнала тревоги. Однако, учитывая артиллерийское вооружение "L.50" на 
корпусе, в 1939-1945 годах я мог причинить гораздо большие повреждения врагу, 
чем любая другая субмарина, которой мы располагали в течение этой войны. 

Благодаря счастливому назначению на "L.52" я был способен оценить преимущество 
обоих пушек и огромных потенциальных возможностей субмарины, вооруженной пушкой.
 Хорошо помню, что в конце Второй мировой войны на корме американских субмарин 
имелась вторая 5-дюймовая пушка. 

Другое преимущество, которое давало нам второе орудие, состояло в том, что на 
нашей субмарине служил еще один дополнительный офицер. Состав экипажа в те дни 
на Королевском флоте зависел от артиллерийского вооружения, и, так как у нас 
была дополнительная пушка, мы имели право на еще одного офицера. На лодках типа 
"L" в мирное время служило три офицера: командир, первый помощник командира, 
командир минно-торпедной боевой части (младший лейтенант) и около сорока членов 
экипажа. Если субмарина находилась рядом с плавучей базой, то командир часто 
высаживался на берег и прибывал на лодку только по приказу командования или с 
утра, проверяя готовность экипажа и корабля. Первый помощник отвечал за 
снабжение лодки с суши, а также за готовность лодки, за исключением машинного 
отделения, которое было в ведении старшего механика. Но на некоторых маленьких 
субмаринах последнего не имелось, и за двигатели также отвечал первый помощник 
командира. Также он отвечал за электрооборудование и аккумуляторные батареи и 
поэтому являлся обычно командиром минно-торпедной боевой части. Командир 
минно-торпедной боевой части отвечал за стрельбу, навигацию, корреспонденцию, 
сигналы и секретные бумаги, а также за то, что считал нужным делегировать ему 
первый помощник. Старший механик, кроме своих прямых обязанностей в машинном 
отделении, был техническим консультантом, наставником и советчиком для всех 
остальных. В то время старшие механики были мичманами и почти все имели 
огромный подводный опыт, пройдя долгий служебный путь. В то время механики 
получали повышение очень редко, многие из них долгие годы ждали своего часа, и 
это при том, что обладали огромным неоценимым опытом. 

От механиков на корабле зависело многое. Однако прошло много лет, прежде чем их 
ценность была признана, и они были поставлены на одну ступень с остальными 
офицерами. Но несмотря на это, добиться признания этим людям было очень тяжело, 
и только один из них был отмечен высоким званием контр-адмирала, это был сэр 
Сидни Фрю, чей портрет не случайно висит в одном ряду с портретами 
прославленных подводников в Блокхаузе.