меню было таково: ростбиф и йоркширский пудинг, груды обжаренного картофеля и 
большая рюмка рома. Я решил, что днем им следует есть легкую пищу, а более 
плотный обед и ром перенести на вечер, когда зайдет солнце, что было, по моему 
мнению, очень полезно для здоровья. Старшина лодки предупредил, что команда 
этого не одобрит. Я был молод, глуп и настоял на своем. Вскоре возвратился 
командир, ощутил возросшее недовольство и восстановил традиционный обед - как 
раз вовремя, потому что еще немного - и поднялся бы бунт. Я получил ценный 
урок: британцы консервативны в отношении к еде и глупо пробовать менять их 
пристрастия к ней одним росчерком пера. 

После того как прошло несколько счастливых лет в Китае, я должен был вернуться 
домой, чтобы принять командование над одной из подводных лодок. Это был еще 
один шаг в моем послужном списке подводника. Марджори уехала раньше меня, а я 
должен был сесть на судно компании "Р и О" только после того, как меня заменят, 
а пока мне приказано было ждать на базе. Но случилось то, что иногда бывает, 
когда наше правительство решает экономить средства. Оно приказало мне ждать 
крейсер, следующий домой через несколько недель, чтобы не платить за билет. Это 
означало, что положенного отпуска я не получу, поэтому я решил купить билет 
домой на собственные средства, за что получил от адмиралтейства щедрое 
одобрение. Таким образом, мне удалось сэкономить время, чтобы съездить в отпуск 
за границу перед новым назначением. 

Мы с еще одним офицером купили билеты второго класса на немецкое судно по 
огромной цене 42 фунта - по одному фунту за день в течение шестинедельного 
плавания. Немецкие суда были единственными судами на Дальнем Востоке, которые 
постоянно получали средства на военную подготовку, поэтому уже в 1934 году 
экипаж "Кобленца" был готов принять участие в боевых действиях. 

Глава 3. 

Я командир подводной лодки 

Для того чтобы стать командиром подводной лодки, следовало пройти 
кратковременные курсы, на которых отрабатывалось управление подводной лодкой во 
время атаки. Как и раньше, приборы и оборудование были слишком простыми, 
поэтому успех атаки почти полностью зависел от умений и навыков командира. Он 
один мог видеть, что происходит, а так как его зрительное восприятие было 
ограничено одновременно одним сектором, то он должен был уметь мысленно 
воссоздавать всю картину происходящего, точно перед ним открывался весь 
горизонт. Некоторые офицеры никогда не могли овладеть этим навыком, поэтому, 
даже несмотря на другие свои качества, были не способны сдать экзамен. 

Большинство тренировок по атакам проходило на специальном тренажере. Будущий 
командир подлодки занимал место в помещении, которое представляло собой копию 
рубки подводной лодки и перемещалось со скоростью, с которой, как 
предполагалось, шла субмарина. Перископ смотрел на своего рода железнодорожную 
линию, по которой двигалась модель судна. Все это было сделано, чтобы 
максимально приблизить учебную ситуацию к действительности. Атакой руководили 
другие практиканты, которые использовали большую изобретательность в управлении 
своим кораблем. Если они преуспевали в маневрировании и таранили подлодку, то 
непременно сообщали об этом своим товарищам на подлодке ударами ботинок в стену 
их помещения. 

Испытаниями руководили опытные подводники, и от них зависело, получите вы 
похвалу или выговор. Каждую атаку анализировали, и сдать экзамен было не так уж 
просто. Экзамена подводники не боялись и не очень-то беспокоились, если его не 
сдавали. Настоящее беспокойство появлялось, когда следовало проводить подводную 
атаку в море. Командиры должны были позволять практикантам исправлять сделанные 
ошибки и только в последнюю минуту, когда кораблю угрожала опасность, могли 
брать управление на себя и включать сирену, звук которой означал погружение. 
Главная проблема в атаке заключалось не в том, как подойти к намеченной цели и 
торпедировать ее, а в том, как бы быстрее эту атаку прервать и опуститься на 
глубину. 

После того как практиканты оканчивали подводные командирские курсы, они сдавали 
экзамен и получали назначение на свои первые лодки, которыми им предстояло 
командовать. Для молодого офицера это, наверное, было самым замечательным 
периодом в карьере. 

Мне едва исполнилось двадцать восемь, когда я стал командиром подводной лодки 
"Н.49", что было очень рано для подводника в мирное время. Для военного времени 
этот возраст считался достаточно солидным, поскольку тогда командирами 
становились уже в двадцать два года. Но я считаю самым лучшим возрастом для 
командира двадцать пять - тридцать лет, когда человек не слишком стар, но уже 
имеет опыт и личное мнение, но достаточно молод для того, чтобы размышлять о 
посторонних вещах. К тридцати пяти годам большинство мужчин становятся слишком 
осторожными. 

Фактически я командовал лодкой до тридцати восьми лет, но служил на флоте без 
перерыва. Но были и такие подводники, которые уже ушли со службы, и, когда в