во Франции. Решив, что информация о том, что Веллингтон поддался нажиму со 
стороны МИ-6, будет небезынтересна новозеландской прессе, я позвонил нескольким 
тамошним журналистам. Расспросы об этом, видимо, вызвали некоторое волнение в 
Веллингтоне, потому что на следующий же день около десяти часов утра мне 
позвонила Мэри Оливер, консул в Париже и босс Кевина Бониси.

– Конечно, вы можете получить ваш паспорт, – с энтузиазмом произнесла она. – 
Веллингтон только что передал нам новые инструкции. Вы можете забрать его в 
пятницу утром, как только он прибудет из Лондона. Приходите сюда к двенадцати. 
Я буду вас ждать.

Следующие два дня стояла прекрасная погода, и я провел их, наслаждаясь Парижем, 
хотя меня не покидала мысль о том, что же дальше придумают в МИ-6. Когда я 
сидел на Елисейских Полях в лучах заходящего летнего солнца, потягивая пиво, 
мысль о том, что по просьбе МИ-6 меня арестует французская полиция, казалась 
просто фантазией. В МИ-6 не стали бы давать французской контрразведке DST 
возможность расспросить меня об операциях против Франции. Даже если бы они и 
арестовали меня, то по какому, собственно, обвинению? То, что я немного не 
дождался конца испытательного срока, не является основанием для экстрадиции. Но 
сверлящее ощущение неотвратимости повторного ареста ни разу не исчезло 
окончательно. Я понимал, что единственный способ противостоять МИ-6 – это 
связаться с журналистами. Я позвонил в "Санди тайме" и рассказал им историю 
моего побега. Дэвид Леппард, ведущий колонку расследований, уже был в Париже, 
работая над другой темой, и мы договорились пойти вместе в Посольство Новой 
Зеландии.

Было очень приятно после горячего и влажного уличного воздуха попасть в 
прохладный благодаря кондиционерам вестибюль отеля на бульваре Лафайет, где 
остановился Леппард. После двух звонков к нему в номер он спустился.

– Проклятый телефон барахлит, уверен, он прослушивается.

Я пропустил его слова мимо ушей. Меня забавляло, что даже опытный журналист, 
услышав пару раз потрескивание в телефонной трубке, воображает, что в его 
телефоне жучок.

Посольство находилось на улице Леонардо да Винчи, рядом с площадью Виктора Гюго,
 и мы поехали на такси. Фотограф из "Санди тайме" Аластер Миллер, вызванный для 
того, чтобы сделать снимки для статьи, уже ждал нас снаружи, когда мы подъехали.
 Даже неуклюжая французская контрразведка постеснялась бы арестовывать меня на 
виду у журналиста и фотографа. Мои опасения относительно сотрудников посольства 
Новой Зеландии полностью оправдались. Они изменили свой тон в третий раз.

– Мы получили новые инструкции из Веллингтона, – объяснила Оливер. – Вы сможете 
получить ваш паспорт только завтра.

Капитуляция посольства перед МИ-6 меня разочаровала. Я так разгорячился, что 
даже не слышал шуток Оливер, когда она прощалась с нами. На улице мне стало 
неудобно за свою грубость, и я решил вернуться и извиниться, но Миллеру не 
терпелось сделать снимки. Мы дошли до Трокадеро, потом повернули в другую 
сторону, где можно было сделать фотографии на фоне Эйфелевой башни, наскоро 
пообедали в открытом бистро, и затем Миллер принялся за работу. Вскоре вокруг 
нас собралась небольшая толпа, люди думали, что я какая-нибудь рок-звезда или 
известный футболист.

Мы закончили около половины третьего, вернулись тем же путем и вместе поймали 
такси на площади Виктора Гюго. Наблюдая, нет ли за нами слежки, мы с трудом 
прокладывали себе дорогу в медленном парижском движении. Я ничего не заметил. 
Проще было попросить таксиста высадить меня на вокзале Святого Лазаря, чем 
объяснять дорогу к отелю. Станция была на реконструкции, тяжелая защищающая от 
пыли пленка и леса, закрывающие знакомый фасад, сбили меня с толку. Озираясь в 
поисках другого опознавательного знака, я заметил темно-серый 
"фольксваген-пассат", припаркованный в ста пятидесяти метрах от меня. Похожую 
машину я видел возле стоянки такси на Трокадеро. Я не запомнил номер, поэтому 
не мог быть уверен, что это одна и та же машина, но это только усилило мое 
волнение. Я пошел вверх по Амстердамской улице, прошел вход в мой отель и купил 
бутылку "Эвиана" в ливанском магазине деликатесов. Дважды возвращаясь к своему 
отелю, слежки я не заметил.

Едва я закрыл за собой дверь и сел на узкую кровать, как в дверь постучали. Это 
был резкий, настойчивый стук властного человека, совсем не похожий на 
извиняющийся стук горничной отеля.

– Что вы хотите? – спросил я по-французски, не сумев скрыть подозрительность в 
голосе.

– Это администрация.

Голос звучал слишком воинственно, а кроме того, администрация воспользовалась 
бы внутренним телефоном, если бы им нужно было поговорить со мной. Я встал,