чемоданами за пару дней до суда.

И[ он оказался прав. Моя камера была подвергнута длительному и тщательному 
осмотру всего за два дня до судебного разбирательства. Так, даже если они еще 
не знали о моем намерении признать себя виновным из прослушанных разговоров с 
адвокатами, они бы узнали об этом из скопированных документов с пометкой "пункт 
37", найденных в моей камере.

Два охранника снова сопровождали меня в суд на Бау-стрит 24 ноября, в 
понедельник. Когда я занял место на скамье подсудимых, судья попросил меня 
подтвердить мое имя, затем зачитал предъявляемые мне обвинения.

– Что вы скажете в своем последнем слове? – наконец спросил он. Все в зале 
замерли в ожидании. Я увидел, что представители прессы приготовились записывать 
слова первого после Блейка офицера МИ-6, обвиняемого в нарушении Закона об 
охране государственной тайны.

– Виновен, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно ровнее. 
Писаки бросились из зала суда, чтобы передать новость, но со стороны Гиббса и 
ответственного представителя истца не последовало никакой реакции. Когда меня 
везли в тюремном фургоне обратно в Белмарш, я слышал по радио сенсационные 
сообщения, передаваемые каждые полчаса, о моем признании вины. На следующий 
день эта новость была на первых страницах большинства газет. "Тайме" обвинила 
меня в "попытке продать секреты" австралийскому издателю. "Телеграф" 
неубедительно повторила версию МИ-6, что я поставил "под угрозу жизни других 
агентов". В информационном отделе разведки должны были быть довольны 
результатом. Безумства прессы представляли реальную угрозу тем, что из-за 
поднятой шумихи судья может увеличить мне срок.

За несколько дней до вынесения приговора Луковка сказал, посмеиваясь:

– Ты выглядишь как дурацкий хиппи.

– Я бы постригся на твоем месте, – посоветовал Добсон. – Судья тебе добавит три 
месяца за такие волосы.

Они были правы. Я как раз должен был пойти к парикмахеру в Вэйвдене, когда меня 
внезапно арестовали. Во время вечернего часа общения я заполнил заявление к 
начальнику тюрьмы, и мистер Ричардс на следующий день сообщил мне, что 
разрешение дано.

– Вы сможете быть первым клиентом нашего нового парикмахера, – усмехнулся он. – 
Кларки, поди сюда, – прокричал он на весь отсек, – требуются твои услуги!

Новый парикмахер, вооруженный грабитель с Ямайки, только накануне поступивший в 
тюрьму как подследственный, легкой походкой вышел из своей камеры, подтягивая 
на ходу брюки. Его мучил жестокий нервный тик, из-за которого его пистолет 
неожиданно выстрелил, когда он им угрожал людям в банке на Саутхолл. К счастью, 
пуля никого не задела, но тем не менее ему грозил длительный срок из-за 
халатного обращения с оружием. Он никогда в своей жизни не занимался стрижкой 
волос, но мистер Ричардс назначил его парикмахером отсека только потому, что 
его имя совпало с именем знаменитого лондонского парикмахера Ники Кларки.

– Вот тебе ножницы, – бодро проревел мистер Ричардс, передавая маленький 
деревянный ящичек изумленному Кларки. – Бери один из тех стульев и открывай 
свою мастерскую под лестницей.

– Не могли бы вы подровнять меня немного? – спросил я Кларки, как только стул 
был поставлен и вилка электрической машинки вставлена в розетку. – Я завтра 
должен быть в суде, и мне объявят приговор.

Кларки пробормотал что-то мне в ответ с непонятным ямайским акцентом, проверил, 
подключена ли машинка, включил ее, подождал мгновение, прислушиваясь к 
загадочному ее жужжанию. Затем пробормотал еще что-то. Думая, что было бы 
невежливо переспрашивать, я улыбнулся ему, как бы подбадривая. Он наклонился 
надо мной и начал осторожно стричь с правой стороны моей головы, как внезапно и 
очень больно поранил мое ухо.

– Черт! – проворчал Кларки, отступая на шаг назад, чтобы успокоиться после 
приступа нервного тика. Наклонился снова и попытался продолжить стрижку, но тут 
у него снова начался тик. – Проклятие, – пробормотал Кларки, стряхивая на пол 
огромный пучок волос. Хмурясь от напряжения, он разглядывал правую сторону моей 
головы, затем левую, затем опять правую и снова начал стричь. В отсеке не было 
зеркала, поэтому я не мог следить за тем, как продвигалась его работа.

– Вы уверены, что знаете, как это делать? – спросил я вежливо. Кларки проворчал 
что-то в ответ и продолжал свои манипуляции. Мне показалось, что мой вопрос 
задел его, и поэтому я решил больше к нему не приставать. Судя по все 
увеличивающейся груде волос на полу, он быстро освоил парикмахерское искусство. 
Кларки закончил как раз, когда мистер Ричардс прокричал знакомый приказ: