интервью. Затем в наш отель один за другим повалили спонсоры, желающие пожать 
мне руку и засвидетельствовать почтение. Из-за океана начали прибывать друзья, 
которые успели вскочить на последние рейсы накануне вечером. Билл Стэплтон 
пригласил меня на ужин и рассказал, что все утренние и вечерние телепрограммы 
желали заполучить меня в качестве гостя. По его мнению, после завершения «Тура» 
мне следовало хотя бы на один день слетать в Штаты, чтобы дать несколько 
интервью на разных телеканалах.
Но по традиции победитель «Тура» сначала должен появиться на ряде европейских 
гонок, чтобы продемонстрировать свою желтую майку, и я хотел соблюсти эту 
традицию.
— Об этом не может быть и речи, — сказал я. — Я останусь тут, чтобы выступить в 
этих гонках.
— Ладно, хорошо, — согласился Билл. — Отлично.
— А что, по-твоему, я не прав?
— По-моему, ты полный идиот.
— Почему?
— Потому, что ты понятия не имеешь, что там происходит и насколько это важно. 
Но ничего, еще поймешь. В тот день, когда все это кончится, ты не сможешь 
спрятаться. Тебя хочет видеть вся Америка.
Компания «Nike» хотела, чтобы я провел пресс-конференцию в Нью-Йорке в их 
гипермаркете. Они уже пригласили на нее мэра и Дональда Трампа. Жители Остина 
собирались организовать в мою честь парад. «Nike» предложила отвести меня в 
Штаты на частном самолете и привезти обратно в Европу в течение одного дня, 
чтобы потом я смог принять участие в гонках. Я был ошеломлен. Я уже много лет 
выигрывал велогонки, но тогда ни одного человека в Америке это не волновало.
Теперь это волновало всех.
Но все же какая-то часть меня не могла окончательно поверить в то, что я 
выиграю. Я говорил себе, что впереди еще один день, и после ужина не стал 
нарушать режим, принял душ, растерся и лег спать.
Последний этап, Арпажон-Париж, — это, в сущности, церемониальный марш длиной 
143 километра. По традиции пелотон будет двигаться в прогулочном темпе, пока мы 
не увидим Эйфелеву башню и не проедем через Триумфальную арку, откуда пелотон 
во главе с командой «U. S. Postal» въедет на Елисейские поля. Только потом 
начнется спринт и мы в полную силу отработаем 10 кругов по центру города. 
Завершающим мероприятием станет парад дружбы или круг почета.
По дороге на Париж я давал интервью прямо в седле, болтал с товарищами по 
команде и друзьями в пелотоне. Я даже съел мороженое. Команда «Postal», как 
всегда, демонстрировала превосходную слаженность действий. «Мне не приходится 
ничего делать, — сказал я одной тележурналистке. — Это все мои ребята».
Через какое-то время подъехала другая съемочная группа. «Я хочу передать привет 
Келли Дэвидсон из Форт-Уорта в Техасе, — сказал я. — Я дарю эту победу тебе». 
Келли — это маленькая, больная раком, но сильная духом девочка, с которой я 
познакомился и подружился во время «Гонки за розами».
И вот наконец впереди показался город. Когда мы в первый раз проезжали по 
Елисейским полям, я ощутил колоссальный эмоциональный подъем. Ради гонщиков 
движение транспорта полностью перекрыли. Нас ожидал потрясающий прием сотен 
тысяч зрителей, собравшихся вдоль широкой улицы, вымощенной булыжником и 
брусчаткой. Воздух был наполнен звуками автомобильных клаксонов, со всех сторон 
сыпались конфетти, а фасады всех домов были украшены огромными яркими 
полотнищами. Меня поразило количество развевающихся в толпе американских флагов.

Далеко в глубине толпы кто-то держал большой картонный плакат. На нем было 
написано одно слово: «ТЕХАС».
Пока мы продолжали парад по Елисейским полям, я успел заметить, что далеко не 
все американские флаги были звездно-полосатыми. К моему особому удовольствию, 
кое-кто из зрителей размахивал флагами Штата одинокой звезды.
Десять кругов спринта до финиша прошли в удивительно спокойном темпе, 
оказавшись простой формальностью, во время которой я просто старался избежать 
последнего глупого падения. А затем я пересек линию финиша. Наконец-то она 
стала осязаемой и реальной. Я стал победителем.
Я слез с велосипеда и попал в адское столпотворение; со всех сторон меня 
окружили фотографы, люди из службы безопасности, сотрудники протокольного 
отдела и друзья, хлопавшие меня по спине. Там было, наверное, человек пятьдесят 
из Остина, в том числе Барт Нэгс, мой близкий друг Джефф Гарви и — хотите 
верьте, хотите нет — Джим Хойт. «Свой в доску парень» уболтал охрану пропустить 
его за ограждение.
Меня провели к подиуму для церемонии награждения и вручили почетный трофей, 
который я тут же поднял над головой. Я не мог больше сдерживаться, спрыгнул 
вниз и побежал на трибуны, чтобы обнять жену. Меня окружили фотографы, и я 
сказал: «Где моя мама?» Толпа расступилась, я увидел ее и обнял. Вокруг нее 
тоже крутились репортеры, и кто-то из них спросил, считает ли она, что я 
победил вопреки логике.
— Вся жизнь Лэнса проходит вопреки всякой логике, — ответила ему моя мама.
Затем началась самая приятная часть мероприятия — церемониальный круг победы, 
который мы проделали всей командой. Мы ехали по Елисейским полям совершенно 
одни, и ехали очень-очень медленно, наслаждаясь каждой секундой нашего триумфа. 
Какой-то зритель выскочил на дорогу и вручил мне огромный американский флаг на 
длинном древке. Я не знаю, как он там оказался, — он просто возник передо мной 
и всунул древко мне в руку. Я поднял флаг над головой, ощущая волну новых и 
незнакомых ощущений и эмоций.