в рубашках-поло и брюках «Sansabelt», женщины, увешанные яркой бижутерией, и 
замкнутые в своем собственном мире подростки. Нет ничего старинного, ничего 
настоящего. Мне этот город казался лишенным души, и, может быть, с этим связано 
то, что там чрезвычайно остро стоит проблема наркомании и необычайно высок 
уровень самоубийств среди молодежи. Там располагается школа Плано-Ист, одна из 
крупнейших и наиболее одержимых футболом средних школ штата, современное здание,
 больше похожее на правительственное учреждение, с дверями размером с заводские 
ворота. В эту школу я и ходил.
В Плано, штат Техас, если ты не играешь в футбол или не относишься к верхней 
прослойке среднего класса, ты — никто. Моя мать работала секретаршей, поэтому я 
пытался играть в футбол. Но мне не хватало координации движений. Когда дело 
доходило до боковых движений или координации рук и глаз — а это основное в 
футболе, — я «проваливался».
И тогда я решил найти что-то такое, в чем все таки мог бы преуспеть. В пятом 
классе я участвовал в школьных соревнованиях по бегу и накануне вечером сказал 
матери: «Я собираюсь победить». Она молча посмотрела на меня, а потом порылась 
в своих вещах и протянула мне серебряный доллар 1972 года. «Эта монета приносит 
удачу», — сказала она. Я выиграл гонку.
Несколько месяцев спустя я записался в секцию плавания в местном клубе. 
Поначалу это было для меня еще одним средством сблизиться с детьми из местного 
«высшего общества». Но на первом же занятии я проявил себя таким неспособным к 
плаванию, что меня перевели в группу к семилеткам. Оглядевшись, я увидел там 
младшую сестру одного из моих друзей. Мне стало неловко. В футболе я оказался 
слабаком, а теперь не смог проявить себя еще и в плавании.
Но я старался. Если для овладения техникой плавания мне нужно было заниматься в 
младшей группе, я был готов заниматься. Мама до сих пор волнуется, когда 
вспоминает тот день, когда я бросился вперед головой в воду и, размахивая 
руками так словно пытался выплескать всю воду из бассейна, проплыл по дорожке 
туда и обратно. «Ты так старался», — говорит она. Довольно скоро меня перевели 
в старшую группу.
Плавание вообще трудный вид спорта для 12-летнего подростка, а уж в городском 
плавательном клубе Плано нагрузка была чрезвычайной. Моим тренером был Крис 
Маккерди, которого я и сейчас считаю одним из лучших тренеров за всю свою 
карьеру. Крису удалось за один год совершенно преобразить меня. На дистанции 
1500 метров вольным стилем я стал четвертым в штате. Он занимался с нашей 
командой очень серьезно: мы тренировались каждое утро с 5:30 до 7:00. Став 
постарше, я параллельно начал более серьезно практиковаться в велоспорте, 
проезжая в предутреннем полумраке по улицам 16 километров, отделявших наш дом 
от клуба, на велосипеде. В бассейне я проплывал 4000 метров перед школой, а 
потом еще 6000 метров вечером. Это составляло 10 километров в день в воде и 32 
километра на велосипеде. Мать не возражала против этого по двум причинам: она 
не могла сама отвозить меня на плавание и в школу, потому что работала. Кроме 
того, она знала, что моему темпераменту это необходимо.
Когда мне исполнилось тринадцать, околачиваясь однажды вечером возле 
велосипедного магазина, я увидел объявление, приглашавшее всех желающих на 
юношеские соревнования по триатлону, включавшему в себя велогонку, плавание и 
бег.
Раньше я никогда о триатлоне не слышал, но туда входили все те дисциплины, в 
которых я был достаточно силен, поэтому я решил попробовать. Мама купила мне 
специальную форму: тренировочные шорты и майку из быстросохнущего материала, — 
чтобы я мог пройти все этапы соревнования, не переодеваясь. Тогда же она купила 
мне и первый гоночный велосипед. Это был элегантный «Mercier» для шоссейных 
гонок.
Я выиграл в том состязании, причем с большим отрывом, даже без каких-либо 
специальных тренировок. Вскоре я принял участие в другом соревновании по 
триатлону, проходившем в Хьюстоне, и тоже победил. Домой из Хьюстона я 
возвращался уже вполне уверенный в своих силах. Если в плавании я был одним из 
лучших (но я никогда не был самым лучшим), то в триатлоне со мной никто не мог 
сравниться не то что в Плано, но и во всем штате. И это было приятно.
Великим спортсмена делает способность не бояться возможных неудач, не жалуясь, 
терпеть лишения. Я обнаружил, что, когда для победы нужно было лишь стиснуть 
зубы и, не заботясь о том, как ты выглядишь со стороны, терпеть боль дольше 
других, я выигрывал. И было неважно, о каком виде спорта идет речь: в 
состязании на выносливость, когда нужно просто двигаться вперед, превозмогая 
боль, я мог победить любого.
Я побеждал там, где нужно было много стойкости и выносливости.
Трость Терри Армстронга я бы еще стерпел, но случилось то, чего я вынести уже 
не мог. Когда мне было четырнадцать, маме сделали операцию и удалили матку. Это 
тяжелая травма для любой женщины — как в физическом, так и эмоциональном плане, 
тем более что мать в то время была еще достаточно молодой женщиной. Когда она 
лежала в больнице, восстанавливаясь после операции, мне нужно было ехать в 
Сан-Антонио на соревнования по плаванию. Терри взялся проводить меня. Я не 
хотел этого: мне не нравилось, когда он надевал на себя личину 
отца-покровителя; я считал, что ему лучше оставаться при матери в больнице. Но 
он настоял на своем.
Мы сидели в аэропорту в ожидании рейса, а я смотрел на Терри и думал: «Зачем ты 
здесь?» Вдруг он начал что-то записывать в блокнот. Написав несколько строк, он 
вырвал листок, скомкал его и бросил в мусорный бак. Потом он принимался писать 
снова. И снова вырывал лист и выбрасывал. И так несколько раз. Мне это 
показалось странным. Когда Терри отлучился в туалет, я подошел к мусорному баку,