механических игрушек, и этот мотороллер — одна из любимых. Но тем вечером боль 
в правом яичке не дала мне насладиться ездой. За столом сидеть тоже было 
неуютно. Я старался поменьше шевелиться, чтобы было не очень больно.
Я хотел рассказать Рику о своих проблемах, но стеснялся. Едва ли это было 
хорошей темой для застольной беседы, да и с кровохарканьем я его зря 
побеспокоил. «Он еще сочтет меня нытиком», — подумал я и решил промолчать.
На следующее утро яичко чудовищно распухло, достигнув размера апельсина. Я 
оделся, вывел из гаража велосипед, чтобы отправиться на обычную тренировку, но 
обнаружил, что не могу сидеть в седле. Всю дистанцию я проехал стоя на педалях. 
Вернувшись домой, я, превозмогая смущение, снова набрал номер Паркера.
— Рик, у меня что-то с яичком, — сказал я. — Оно распухло, и я даже в седле 
сидеть не могу.
Рик воспринял мои слова очень серьезно.
— Тебе нужно немедленно пройти обследование.
Он настоял на том, чтобы я показался специалисту в тот же день. Закончив 
разговор со мной, Рик тут же позвонил Джиму Ривсу, известному на весь Остин 
урологу. Как только Рик объяснил мои симптомы, Ривс заявил, что я должен 
немедленно ехать к нему. Он будет ждать. Перезвонив мне, Рик сказал, что доктор 
Ривс подозревает у меня не более чем перекручивание яичка, но я все-таки должен 
поехать провериться. Если я откажусь, то рискую потерять яичко.
Я принял душ, переоделся, взял ключи и сел за руль своего «Porsche». Забавно, 
но я и сейчас помню, во что был тогда одет: в брюки цвета хаки и темно-зеленую 
рубашку.
Офис Ривса располагался в самом центре города, в ничем не примечательном 
кирпичном здании поликлиники близ кампуса университета штата Техас.
Ривс оказался пожилым джентльменом с раскатистым голосом, который, казалось, 
доносился из глубины колодца, и типичной для докторов манерой относиться ко 
всем проблемам с видимым спокойствием — хотя его явно встревожило то, что он 
обнаружил в процессе обследования.
Яичко мое было втрое больше нормальных размеров, стало твердым, и каждое 
прикосновение к нему отдавалось болью. Ривс сделал какие-то записи, а потом 
сказал: — Ситуация подозрительная. Для пущей уверенности вам следует сделать 
УЗИ. Кабинет находится через дорогу.
Я оделся и вышел на улицу. Лаборатория ультразвукового исследования находилась 
в таком же кирпичном здании на противоположной стороне улицы, что было совсем 
недалеко от основного корпуса, но я решил подъехать туда на машине. Внутри 
оказался ряд кабинетов и помещений, битком набитых разного рода медицинским 
оборудованием. В одном из этих кабинетов мне предложили лечь на стол.
Лаборантка поднесла ко мне инструмент, похожий на стержень, передающий 
изображение на экран. Я полагал, что это займет пару минут. Просто рутинная 
проверка — для пущей уверенности, как сказал доктор.
Прошел час, а я все еще лежал на столе. Лаборантка, казалось, исследовала 
каждый сантиметр моего тела. Я лежал безмолвно, стараясь подавить нарастающую 
тревогу. Почему так долго? Неужели она что-нибудь нашла?
Наконец она отложила свой стержень и, не говоря ни слова, покинула кабинет.
— Подождите, — сказал я ей вслед, — эй!
«Вот тебе и „простая формальность“», — подумалось мне.
Вскоре лаборантка вернулась с мужчиной, которого я видел в кабинете перед 
началом исследования. Это был главный радиолог. Взяв инструмент, он начал 
осматривать меня сам. Это продолжалось в полном молчании еще 15 минут. Почему 
же так долго?
— Ладно, одевайтесь и выходите в коридор, — произнес он наконец.
Я торопливо оделся и вышел из кабинета. Радиолог ждал меня за дверью.
— Нужно еще сделать рентгеноскопию грудной клетки, — сказал он.
Я удивленно уставился на него:
— Зачем?
— Доктор Ривс попросил.
Зачем им осматривать мою грудную клетку? У меня там ничего не болит. И я 
отправился в очередной кабинет, где снова разделся и где уже другая лаборантка 
сделала мне рентген.
Я был уже не на шутку зол и напуган. Одевшись, я вышел в коридор и снова 
наткнулся на главного радиолога.
— Послушайте, — обратился я к нему. — Что происходит? Это никакие назовешь 
обычной процедурой.
— Вам нужно поговорить с доктором Ривсом, — уклонился он от ответа.
— Нет. Я хочу знать, что происходит.
— Видите ли, я не хочу говорить за доктора Ривса, но похоже, что он проверяет 
вас на онкологию.
Я застыл.
— О черт, — вырвалось у меня.
— Вы должны отнести снимки доктору Ривсу. Он ждет вас в своем кабинете.
Меня охватило леденящее чувство страха, и я, вытащив из кармана сотовый телефон,
 набрал номер Рика.
— Рик, тут творится что-то непонятное, а мне всего не говорят.
— Лэнс, я сам точно не знаю, что происходит, но ты должен поговорить с доктором 
Ривсом. Может, у него и встретимся?
— Хорошо.
Я подождал в приемной, пока готовили мои рентгеновские снимки, и наконец 
радиолог вышел и вручил мне большой коричневый конверт. «Доктор Ривс ждет вас»,
 — сказал он. Я не отрываясь смотрел на конверт. «Там моя грудная клетка», —