причиненные им мучения! Наконец мне удалось подняться и встать под душ, 
подставив свое измученное тело холодным струям воды. Самочувствие немного 
улучшилось. Однако прошло еще около двух часов, прежде чем я смог выйти из 
раздевалки. Никогда прежде мне не приходилось переживать таких отвратительных 
минут.
Только к половине первого ночи все постепенно прошло, и я мрачно буркнул врачам 
нашей команды Хальмеру Квисту и Маркку Явринену, что теперь можно бы и поесть. 
Куриный бульон, отварной рис и мороженое показались мне райской пищей – я до 
сих пор помню их вкус. Жизнь, наконец, вновь обрела для меня свою прелесть.
Марафон – это не 10 километров, пройденные даже со скоростью мирового рекорда. 
Я уразумел эту истину, возвращаясь в Олимпийскую деревню и укладываясь в 
кровать где-то около 2 часов ночи. Но мне стало ясно, что будь у меня три 
свободных дня перед марафоном, я завоевал бы призовое место. А еще я подсчитал, 
что за последние восемь дней пробежал в рамках официальных соревнований 72 
километра. Моя олимпийская страда с пятью забегами осталась позади.
В то раннее утро ротационные машины выбрасывали последний номер олимпийской 
газеты. В ней были опубликованы и окончательные результаты олимпийского 
марафона:


1.  Вольдемар Цирпинский, ГДР                2:09.55,0


2.  Фрэнк Шортер, США                        2:10.45,8


3.  Карел Лисмонд, Бельгия                   2:11.12,6


4.  Стив Кардонг, США                        2:11.15,8


5.  Лассе Вирен, Финляндия                   2:13.10,8


6.  Джером Дрейтон, Канада                   2:13.30,0


7.  Леонид Мосеев, Советский Союз            2:13.33,4


8.  Франко Фава, Италия                      2:14.24,6


9.  Александр Гоцкий, Советский Союз         2:15.34,0


10. Хенри Шофс, Бельгия                      2:15.52,4


11. Шивнах Сингх, Индия                      2:16.22,0


12. Чанг Соп Чое, КНДР                       2:16.33,2


Но меня газеты не интересовали. Я уже спал.




Когда Лассе бежал



Размышления Пяйви


Олимпийский стадион Монреаля совершенно подавил меня. Уже само сооружение 
производило грандиозное впечатление. Однако окончательно оглушил и лишил меня 
дара речи гул 80 тысяч человек.
Я впервые ощутила это через два дня после приезда – во время предварительных 
забегов на 10 километров. Когда публика начала грохотать, как бушующее море, я 
недоуменно спросила себя: «Неужели такое может быть на самом деле?» И в этом 
кромешном аду Лассе предстояло выполнить свой олимпийский долг!
Предварительные забеги не особенно волновали меня. На бег Лассе я смотрела 
спокойно. Мне было почти безразлично. Очевидно, путь через Атлантику и полная 
смена обстановки немного вскружили мне голову.
Но уже позже, во время финала на 10 километров, мое восприятие событий было 
совсем иным. В окружении спортсменов я сидела в первых рядах напротив последней