бегун за всю историю олимпийских игр не брался за такое дело. Лишь Эмиль 
Затопек в 1952 году в Хельсинки выиграл марафон, а также соревнования на 5000 и 
10 000 метров, но тогда на «десятке» не было предварительных забегов. А перед 
марафонским бегом у этого «человека-паровоза» было трое суток передышки.
К тому же участники забега были опытными, стреляными воробьями, знали, на каком 
этапе нужно прибавить скорость, как рационально пользоваться напитками на 
трассе и какой график скорости наиболее разумен.
Правда, как-то я пробежал по дорогам Мюрскюля марафонскую дистанцию в одиночку 
и без питания за 2:40. Некоторые, видимо, считали меня человеком, страдающим 
манией величия, что, в сущности, могло показаться не столь уж далеким от истины.

Однако прежде чем я начну рассказывать о тех мучительных переживаниях, которые 
выпали на мою долю в олимпийском марафоне, мне хочется объяснить, почему я 
отказался от своей клятвы трехлетней давности не участвовать в марафонском беге 
и отправился «считать» километровые столбы.
Очевидно, марафон распалял мою душу и стал своеобразным вызовом, поскольку я 
только и слышал разговоры о том, что никто не сможет повторить достижение Эмиля 
Затопека. Осенью 1975 года мы обсуждали с Ролле Хайккола, стоит ли мне 
пробовать свои силы в монреальском марафоне. После многомесячного раздумья я 
решил, что приму участие и в марафоне, но без излишней рекламы. Во время 
тренировок в Кении в марте–апреле у меня появилась уверенность в удаче.
В мае намеревался вместе с Сеппо Туоминеном принять участие в марафонском беге 
в Оулу, по результатам которого решался вопрос о кандидатах на Олимпийские игры.
 Однако Сеппо получил травму ноги, а меня начала беспокоить гайморова полость. 
Никто из нас на старт в Оулу не явился. Тем не менее Олимпийский комитет 
Финляндии предложил мне принять участие в марафоне, и я согласился.
После того как я завоевал две золотые медали, желание участвовать в марафонском 
беге выглядело не слишком убедительно, однако упрямый мой нрав не разрешал мне 
выйти из игры. Раз уж я заявлен на марафон, то побегу. Хотя бы во избежание 
кривотолков.
Вот, собственно, и все причины, объясняющие, почему в день марафона я стоял во 
втором ряду участников почти крайним слева и ждал стартового выстрела.
Однако прежде мне пришлось подумать о питании. Мои запасы энергии были 
исчерпаны после бега на 5000 метров, а для их пополнения ни времени, ни 
подходящей обстановки не было. Если бы я плотно поел на ночь, то это помешало 
бы нормальному сну. Поэтому вечером, накануне марафона, мой рацион состоял в 
основном из богатой углеводами пищи, которые эффективно снабжают организм 
энергией. Я съел немного фруктов, черники, мяса, много хлеба, овощей и запил 
все это молоком. Перед сном принял лецитин и витамины и лег спать в 11 часов 
вечера.
Не буду напрасно разыгрывать из себя хладнокровного героя и уверять, что спал 
беспробудным сном. Победные 5000 метров периодически виделись мне во сне, и я 
просыпался примерно каждые два часа, зажигал свет и смотрел на часы. 
Переживания оказались настолько сильными, что сон был очень беспокойным и 
чутким, как и после бега на 10 километров. А мне необходимо было полностью 
расслабиться перед 42-километровой дистанцией по асфальтовым улицам Монреаля.
В день марафонского забега, около 7 часов утра, я уже делал разминку, 
состоявшую, в основном, из десятикилометровой пробежки, после чего единственной 
заботой оставалось питание. Необходимо было максимально восполнить 
израсходованные запасы энергии, иначе мне не пройти и половины дистанции.
В восемь тридцать я, так сказать, заправился: съел яичницу из двух яиц, мясо, 
хлеб и мед – снова углеводы.
Прошло еще два часа, и вновь я принялся за еду. Было уже около половины 
одиннадцатого, и начался обычный завтрак. Помимо прочего съел кусок курицы, чем 
удивил самого себя: вообще-то я люблю куриное мясо, но редко ем его, так как 
есть курицу руками – малоприятное занятие. Но я знал, что куриное мясо легко 
усваивается организмом. Питание перед марафоном – очень важный фактор, ибо 
бегун выбывает из соревнований, если нарушается нормальное функционирование 
желудка. В связи с этим я вспоминаю своего земляка Юакку Тойвола, который, 
впервые участвуя в марафоне, вынужден был пару раз забегать в частные дворики, 
иначе ему пришлось бы испачкать штаны...
Напряжение на старте нарастало от одного лишь сознания, что здесь собралась 
очень опытная и сильная дружина. Вот разминается местный бегун – канадец Джером 
Дрейтон, фаворит канадской публики. А там, подальше, прохаживается маленький и 
худощавый Карел Лисмонд, бельгиец, чемпион Европы 1971 года. Рядом подпрыгивает 
другой фаворит – итальянец Джузеппе Чиндоло, ему принадлежит лучшее время 
сезона. Внезапно я вспомнил, что еще до Мюнхенских игр я обошел в забеге на 10 
километров этого самого Чиндоло на целый круг, показав время 27.52,4. А сейчас 
смогу ли я обойти его на один километровый столб?
Наиболее усердно я искал глазами американца Фрэнка Шортера, победителя 
Олимпиады в Мюнхене, ориентируясь на которого я и решил строить свою 
незамысловатую тактику: буду тянуться за ним сколько хватит сил. Я считал, что 
именно Шортер должен стать победителем соревнований. Имя Вольдемара Цирпинского 
в то время мне ни о чем не говорило.
Едва миновали первые полчаса, как я понял, что допустил серьезную ошибку. Я не 
стал пить ни на 6-м, ни на 11-м километре, в то время как «старая лиса» Фрэнк 
Шортер прикладывался к бутылке оба раза. А именно мне, больше чем кому-либо 
другому, следовало сделать то же самое, потому что в моем организме уже со 
вчерашнего дня после бега на 5000 метров образовался дефицит жидкости.
Я понял это, миновав питьевой пункт на 11-м километре. Понимая весь ужас