ПСИХОЛОГ. Вспоминаю время начала нашей совместной с Аркадием Ивановичем 
работы в сборной. Нам тогда советовали сразу взять третьего человека для 
руководства командой – психолога.
     То были годы, когда вся спортивная общественность находилась под 
впечатлением замечательных побед бразильцев, когда все говорили, что у тренера 
южноамериканских футболистов Феолы есть психолог – доктор Гослинг (потом, 
правда, выяснилось, что он врачпсихиатр).
     Однако и тогда, во время «бразильского» бума, и сейчас я остаюсь верен 
своему убеждению, что команде не нужен иной человек, кроме тренеров. Не нужен 
специалистпсихолог.
     (Кстати, не могу понять тех футбольных тренеров, которые приглашают во 
время подготовки к сезону легкоатлетов или гимнаста для проведения специальных 
тренировок по этим дисциплинам. Не думаю, что это верно: разве могут хорошо 
знать они, что именно из гимнастики или легкой атлетики нужно моим подопечным.)
     Вернемся к хоккею. Как и любой другой вид спорта, он имеет свою 
неповторимую специфику. И если я, хоккейный тренер, не очень хорошо знаю 
гимнастику или баскетбол, те подсобные виды спорта, которые нужны для 
совершенствования атлетизма у хоккеиста, то мне нужно просто прийти к 
специалисту, посоветоваться с ним, прочесть кучу литературы, но работать 
всетаки с хоккеистами должен я сам. Только я отлично знаю своих ребят, только 
я могу тренировать их так, как это нужно тому или иному спортсмену, только я, 
наконец, могу решить, нужно ли вообще это упражнение, задание хоккеисту в 
принципе.
     Теперь, полагаю, вам понятен мой взгляд на роль врачапсихолога. Как бы 
хорошо ни знал он команду, я всетаки знаю ее лучше, лучше знаю хоккей, и 
незачем комуто постороннему заниматься какимито душеспасительными, 
«психологическими» беседами с моей командой. Как можно укрепить дисциплину, 
привить хоккеисту порядочность, трудолюбие или, предположим, заставить его 
преодолевать страх, как приучить его умно, творчески тренироваться, уметь 
жертвовать собой в интересах команды, как, наконец, можно с ним говорить, если 
ты не провел сегодня вместе с ним тренировку, не разделил тяжесть работы?!
     Впрочем, хочу оговориться. Наверное, я воюю с вымышленным персонажем. 
Наверное, психолог команды представляет собой чтото иное, чем думаю я. Но что 
поделаешь: у нас в командах психологов нет, а о зарубежных я читал лишь, что 
они подолгу якобы умело беседуют со своими спортсменами.
     Но я в такие беседы, в таких психологов не верю. Именно потому и считаю, 
что посторонний человек команде не нужен.
     Я думаю, что тренировка, где существуют отличный контакт и великолепная 
словесная или, может быть, чисто зрительная связь, взаимопонимание, при котором 
игрок с одного взгляда понимает, что хочет от него тренер, а тренер – в чем 
игрок просит ему помочь: вот этот контакт, это взаимопонимание, умение найти 
общий язык с игроком, подсказать ему правильное решение (на тренировке, в игре 
ли) – вот это и есть психология.
     Мы с Аркадием Ивановичем отвергли идею приглашения психолога.
     Психология – это знание тех людей, которые вместе с нами работают. Это 
труд объемный, интересный. Это коллектив, где есть партийная и комсомольская 
организации. Это крепкое ядро. Это общественность, которая поддерживает нас в 
трудные минуты.
     Вот вам задача для психолога. Решит ли он ее? Что нужно сделать, какие 
меры принять, чтобы команда, каждый буквально игрок ни в коем случае не 
испугались соперника, и одновременно задача, сопряженная с первой, – чтобы 
никто не недооценил его? Как найти эту середину, где каждый серьезно, тщательно 
готовится к игре и твердо верит в победу?
     Психолог, даже талантливый, будет, видимо, вести продолжительную, но 
весьма абстрактную беседу со спортсменом или целой командой. Он, не будучи 
специалистом хоккея, вынужден говорить общие слова, а ведь ребятам нужно 
доказать, почему мы имеем основания не бояться соперника, почему у нас есть 
причины верить в победу. Надо с карандашом в руках выписывать, чертить, 
сравнивать компоненты игры двух команд. Нужно знать соперника и точно 
подсказать хоккеисту, в первую очередь молодому, на что надо рассчитывать, как 
действовать, чтобы завоевать победу.
     А это не так просто. Знаю по собственному опыту.
     Както наш армейский хоккеист, спортсмен, уважаемый в команде мастер, 
которого я очень люблю и уважаю, сказал:
     – Анатолий Владимирович, а ведь вы сегодня говорили нам неправду… Вы 
слишком хвалили нашего соперника. Неужели вы забыли, что год назад вы говорили 
о нем совсем подругому…
     Не знаю, может быть, я был не прав, давая несколько неверную оценку 
сопернику, но за несколько часов до матча мне хотелось приподнять его, потому 
что я боялся пренебрежительного отношения к команде, которую мы недавно 
обыграли с крупным счетом. Вот почему, чтобы мобилизовать ребят, я и решил в 
этот день именно так расценить силы соперника. Мало того, я сказал даже 
несколько неприятных слов некоторым своим ведущим мастерам: нужно было, чтобы 
они острее, тщательнее готовились к матчу.
     Но получилось так, что по крайней мере для одного хоккеиста моя 
«педагогика» оказалась слишком «очевидной».
     А давайте вспомним матч с канадцами на чемпионате мира в Вене. Матч, где 
решалось многое. Мы, тренеры, знали, что канадцы – хоккеисты отчаянные, 
мужественные, даже драчливые, и потому, может быть, победу стоит искать именно… 
в жестком хоккее.