Хоу бредущим по улице на ходулях. Испугавшись отца, Горди рванулся, потерял 
равновесие, упал и наткнулся на стальную пику соседского забора. Острие прошло 
в ничтожной доли дюйма от жизненно важных органов, повреждение которых 
покончило бы с надеждами на хоккейную карьеру еще задолго до того, как она 
фактически началась.
Способность к быстрому выздоровлению и заживлению ран тем более удивительна, 
что в шестилетнем возрасте у Хоу был обнаружен недостаток кальция в костях, 
особенно в позвоночнике. Врач рекомендовал ему постоянно упражняться: вися на 
руках в дверном проеме, раскачивать взад и вперед нижнюю часть тела. Доктор 
объяснил ему абсолютную необходимость таких упражнений, поскольку его хрупкий 
позвоночник мог сломаться от любого более или менее сильного удара или падения. 
Горди упражнялся без конца, а когда подрос, еще больше развил силу спинных и 
плечевых мышц, работая подсобным рабочим на стройках во время летних каникул.
Вскоре после того, как в январе 1958 года Сид Эйбл стал тренером команды, Хоу 
случайно столкнулся у борта в монреальском «Форуме» с товарищем по команде 
Марселем Проново. Он сильно ушиб грудную клетку, боль была ужасной. На 
следующий матч против Торонто он вышел обмотав грудь и плечо поролоновым 
ковриком. К концу игры он едва мог дышать. Кроме того, ему был нанесен удар 
клюшкой в лицо, и он выплюнул три нижних зуба. В довершение обе ноги свело 
судорогой. Хоу проводили в ванну с циркулирующей горячей водой, находившуюся 
рядом с раздевалкой. На следующий день он сказал массажисту Лефти Уилсону, что 
провел в этой ванне всю ночь. Горди всегда легко, с усмешкой относился к своим 
хоккейным ранениям.
Через три недели Хоу получил в Бостоне весьма болезненную травму грудной клетки.
 На сей раз у Горди разошлись ребра в итоге столкновения с защитником «Брюинз» 
Лео Буавэном. Стычка произошла на пятой минуте матча, который транслировался по 
телевидению на всю Северную Америку.
Сам Хоу так отозвался об этом случае: «Все произошло столь быстро, что у меня 
едва хватило времени, чтобы сгруппироваться при падении от удара, что мне нанес 
Буавэн. Он саданул меня „прикладом“ клюшки, это точно. Боль была страшная. Ведь 
это была первая игре, на которую я вышел без поролоновой прокладки, той, что я 
носил, оберегая поврежденные в прошлый раз ребра. Больное место все еще саднило,
 но я оставил лишь лейкопластырь, которым оно было залеплено».
В начале сезона 1958/59 года Хоу едва избежал серьезной травмы. Некоторые 
журналисты утверждают, что это было чудо. В любом случае это очередной пример 
исключительной силы и мужества детройтского форварда.
Матч проходил в Монреале, и Хоу в первом периоде был остановлен мощным силовым 
приемом, примененным Дагом Харви. Он почувствовал острую боль, закружилась 
голова, и он буквально упал на скамью запасных. Его немедленно унесли прямо в 
форме и доставили в больницу, где рентген должен был установить, не произошел 
ли перелом шейного позвонка. Когда изучение снимков показало, что эти опасения 
беспочвенны, Хоу был возвращен в «Форум» к началу третьего периода. Болельщики 
встретили его появление на льду восторженными аплодисментами.
Тем не менее он по-прежнему чувствовал головокружение и слабость – результат 
сильного удара, – и в раздевалке ему была оказана после матча дополнительная 
медицинская помощь. Курс лечения продолжался и в самолете, которым команда 
вернулась в Детройт. Массажист «Ред уингз» Лефти Уилсон занимался Горди и в 
помещении первой помощи в «Олимпии». Хоу отправился оттуда домой лишь в три 
часа ночи. Наутро его опять повезли в клинику для повторного рентгена, после 
чего отпустили домой с предписанием не снимать с шеи согревающей повязки.
Он все же выступал на следующий вечер, и в течение всей игры ему втирали в 
больное место специальную прогревающую мазь. Окончательный диагноз был 
«растяжение мышц шеи». Но по игре Хоу не было заметно, что лишь накануне 
доктора опасались, не получил ли он травму, чреватую роковыми последствиями. Он 
выходил и в своей смене, и появлялся на льду при игре в меньшинстве, и 
возглавлял атаку при численном преимуществе.
В НХЛ многие, если не большинство игроков, продолжают выступления, скрывая 
травмы. Это своеобразная форма самозащиты, и некоторые тренеры, в частности 
Панч Имлак из Торонто, отказываются сообщать руководству лиги или журналистам о 
травмах, когда таковые случаются. «В этом есть большой смысл, – говорит Хоу. – 
Если команда соперников знает, что кто-то из ваших ребят повредил ногу, против 
него немедленно будет выпущен самый „резвый“ хоккеист. То же самое касается 
травм рук, ограничивающих способность к броску. Если это становится известным 
вашим противникам, они поменьше уделяют внимание игроку с поврежденной рукой, 
зато с утроенной энергией набрасываются на других ваших хоккеистов, навязывая 
им силовую борьбу».
После второй операции колена в 1949 году Хоу часами упражнялся на льду в 
одиночестве, Разнообразия ради он попытался разучить входивший в моду «щелчок», 
но преуспел немного, если не считать того, что разбил шайбой любимый вертящийся 
табурет Джека Эдамса, который торчал над бортиком. Пришлось вернуться к своему 
верному и испытанному кистевому броску. «Щелчок, – говорит Хоу, – довольно 
точный удар по воротам, но с одной оговоркой. Ты должен посмотреть, куда бьешь, 
а затем опустить голову и взглянуть на шайбу, Этого мгновения вратарю часто 
хватает, чтобы выкатиться из ворот и сократить угол броска. У него нет этой 
доли секунды, когда совершается кистевой бросок и нет нужды двигать головой».
Что же касается травмоопасности щелчка, то Хоу считает наиболее угрожающим в 
этом отношении щелчок с неудобной руки, наносимый по шайбе выпуклой стороной 
крюка клюшки. Конечно, многие были травмированы не самим броском, а из-за его, 
так сказать, побочных эффектов. «Посмотрите на хоккеиста, только что нанесшего 
такой удар, – объясняет Хоу. – Его клюшка поднялась по инерции выше плеч.