лось с канадцами? Помоему, их подвело излишнее волнение. 
Очень хотелось им блеснуть перед миллионами своих болельщиков. Очень!
     Вначале хозяева имели довольно много выгодных моментов, но никак не могли 
забить. А потом, когда сами пропустили несколько шайб, они совсем сникли. Я 
видел это впервые. Обычно профессионалы бьются до конца, независимо от того, 
какой счет на табло. А тогда они как по команде сдались на милость победителя, 
у них опустились руки. Мне было просто жаль их вратаря, которого команда 
оставила на растерзание нашим форвардам. Болельщики неистовствовали.
     Уже дома, в Москве, меня встретила во дворе старушка соседка.
     – Ой, сынок, да ты ведь Третьяк?
     – Да, бабуля.
     – Дай я тебя поцелую. Я ведь, когда вы играли с этими супостатами, 
телевизор крестила. А когда вы их одолели, даже заплакала. Это же надо, наш 
советский гимн где пели!
     
Уходя, остаюсь
     
     В начале 1984 года я твердо решил: все, хватит, доиграю сезон и ухожу. 
Пора. Меня уговаривали остаться, утверждали, что я еще нужен, что до конца не 
исчерпал своих возможностей. Но я решил твердо.
     Прежде мне никогда не хотелось расставаться с хоккеем, я чувствовал себя 
достаточно сильным для того, чтобы надежно стоять в воротах, с кем бы мы ни 
играли – с канадскими профессионалами или командой второй лиги. Однако ведь 
силы не беспредельны! Мастерство осталось. И реакция моя ничуть не стала менее 
острой. А вот нервы поизносились. По ночам я, случалось, долго не мог заснуть, 
шел к доктору за какимнибудь снадобьем. Все труднее давалась настройка на матч.
 На льду, стоило комуто из соперников сыграть против меня излишне жестко, я с 
величайшим трудом сдерживал невесть откуда поднимавшийся гнев. «Уйди от греха»,
 – говорил обидчику, а тот смотрел с удивлением: за многие годы все привыкли к 
тому, что характер у меня покладистый.
     Откровенно говоря, я бы мог уйти и годом раньше, но хотелось вернуть 
болельщикам (да и самому себе) долг за поражение в ЛейкПлэсиде. А олимпиада 
бывает раз в четыре года.
     За четыре года, прошедших после ЛейкПлэсида, мы ни разу не уходили со 
льда побежденными, трижды становились чемпионами мира, выиграли Кубок Канады, 
традиционные турниры на приз «Известий» – словом, удача сопутствовала нам везде.
 Мы ждали Олимпиаду и готовились к ней, не щадя сил. Тренеры стремились учесть 
все возможные обстоятельства, настраивали команду на борьбу с полной отдачей 
сил. Для советского хоккея эта Олимпиада должна была стать особой: или мы 
вернем потерянное четыре года назад звание чемпиона, или…
     Мы не сомневались, что вернем. Но слишком сильное желание победить тоже, 
случается, идет не во благо. Оно сковывает, связывает по рукам и ногам, мешает 
раскрыть все истинные возможности. (Помните, как похожее состояние коварно 
подвело канадцев в 1981 году на льду «Форума»?)
     Хочу отдать должное хозяевам Игр, которые очень хорошо подготовились к 
встрече гостей со всего света. Все было продумано до мелочей – и в организации 
быта Олимпиады, и в проведении состязаний. В Сараево царил дух праздника мира, 
дружбы, взаимопонимания. Именно такими и должны быть олимпиады. Помоему, все 
остались довольны гостеприимством югославов.
     Вновь, как и восемь лет назад в Инсбруке, я был знаменосцем советской 
олимпийской делегации. Возможно, мне эту честь оказали потому, что больше никто 
из советских спортсменов, включенных в сборную84, не участвовал в четырех 
играх подряд. А может быть, в этом отразилась особая психологическая установка: 
показать хоккеистам, как надеются на их победу. Да, медаль в отличие от 
лыжников, конькобежцев, фигуристов мы приносили только одну, но цена ей у 
болельщиков очень высока.
     На хоккейном турнире в одну подгруппу со сборной СССР вошли команды Польши,
 Италии, Югославии, ФРГ, Швеции. Во второй подгруппе были сборные ЧССР, США, 
Финляндии, Канады, Австрии, Норвегии. Узнав составы подгрупп, мы дружно решили, 
что чехословацким хоккеистам повезло больше, так как им достались соперники 
посильнее и, значит, они будут с каждой игрой наращивать свой потенциал.
     В нашей сборной десять игроков впервые попали в атмосферу олимпиады. 
Девять были серебряными призерами ЛейкПлэсида. Только я один из всего состава 
вкусил уже счастье олимпийских побед (в Саппоро и Инсбруке).
     Первый матч в олимпийском турнире – с командой Польши. В чемпионате мира 
1976 года первый матч тоже свел нас с поляками. Некоторые молодые хоккеисты 
советской сборной тогда вышли на лед явно переоценив себя. И не успели мы 
опомниться, как четыре шайбы влетели в ворота сборной СССР. Нет, теперь мы не 
повторим этой ошибки.
     Я занял свое привычное место в воротах, осмотрелся и, как обычно, сразу 
успокоился. Главное – начать.
     Старт турнира не доставил нам никаких огорчений, но Тихонов был недоволен: 
он считал, что мало забиваем. Дело, видимо, в том, что хоккеисты подсознательно 
сберегали силы для решающих испытаний. Олимпийская дистанция длинная, играть 
здесь приходится через день, надо быть расчетливым…
     Мы гадали: придется ли нам в Сараево сыграть с американцами или же 
турнирная судьба распорядится подругому? Мы знали о том, что олимпийская 
сборная США образца 1984 года очень ответственно подошла к подготовке: она 
сыграла около 80 матчей, в том числе с «Крылышками» и второй сборной СССР. 
Видеозапись этих встреч мы изучали