нет! «Ноу! – кричу я судье Пирсу. – Ноу!» А он и 
сам видит, что гола не было.
     В третьем периоде Владимир Голиков увеличил счет, а через две минуты 
капитан сборной ЧССР Иван Глинка «раскупорил» мои ворота, и этот успех придал 
хозяевам новые силы. Что тут началось! Нам нужно было выстоять в течение десяти 
минут. Десять минут… Какими длинными могут они казаться!
     Незадолго до конца, когда чехословацкие хоккеисты предприняли последний 
яростный штурм и судьба золотых наград висела на волоске, у нас почти не 
осталось игроков. С тяжелой травмой покинул каток Мальцев. Шайба едва не 
высадила глаз Лутченко, и он тоже выбыл из строя. Сердечный приступ свалил 
здесь же, на скамейке, Васильева… Врач метался от одного к другому. 
Билялетдинов получил двухминутный штраф. Кому же играть? А соперники давят…
     Я никогда не смотрю на табло во время матча, не считаю оставшегося времени.
 А тут, каюсь, не выдержал, поднял голову – оставалось продержаться пятнадцать 
секунд. Пятнадцать секунд, и все – мы чемпионы. Только пятнадцать… Это были 
самые длинные секунды в моей жизни. Я считал про себя: «…три, две, одна». А 
когда прозвучала сирена, я на мгновение потерял контроль над собой – клюшку 
разнес о лед вдребезги. Я чтото кричал, и мне чтото кричали.
     А на скамейке, не стыдясь, плакал Тихонов.
     
Опять экзамены
     
     Очередной сезон закончился, а мои волнения теперь приобрели новую окраску: 
приближалась пора вступительных экзаменов в Военнополитическую академию имени 
В. И. Ленина. Мне предстояло отвечать по педагогике и психологии, истории, 
тактике, уставам Вооруженных Сил СССР.
     Ни для кого из друзей мое решение учиться в академии не было неожиданным. 
Все знали, что мне нравится работать с людьми, быть в гуще общественной жизни, 
меня волнуют вопросы воспитания гармонично развитой, социально активной 
личности.
     Ох, и поволновался я тем летом, штудируя учебники, наставления и уставы!
     И вот еду на первый экзамен. Месяцы ушли на подготовку, а не хватило, как 
всегда, самой малости – последнюю ночь не сомкнул глаз, просидел над книжками. 
Еду и думаю: лучше с канадцами сыграть, чем эти экзамены… Не поверите, колени 
дрожали – так волновался в то утро.
     Сел я в коридоре, неподалеку от аудитории, дожидаюсь своего часа. Открыл 
учебник по педагогике – сто раз читанныйперечитанный, стал его листать, и 
вдруг показалось – да ведь я ничего не помню, ничего! Ну, думаю, лучше домой 
уехать, чем так вот мучиться… А тут мимо какойто генерал проходит:
     – Вы когда сдаете экзамен?
     – Через час, товарищ генерал, – вытянулся я.
     – Хорошо. Я обязательно приду – послушаю вас. Час от часу не легче…
     Наконец вызвали меня. За столом – два генерала и полковник – профессор, 
мой экзаменатор. Смотрят доброжелательно, но испытующе: мол, что ты за птица 
такая? Как ты шайбу ловишь, мы видели. А теперь посмотрим, как ты умеешь 
соображать.
     С трепетом беру со стола билет. Ну, теперь прочь волнение! Это как в матче 
– занял свое место в воротах и уже думаешь только о том, как не сплоховать. 
Первый вопрос касается общих проблем педагогики, во втором требуется назвать 
характеристики внимания. Про себя вздыхаю облегченно – повезло!
     Слушают меня внимательно, с интересом.
     Даю определения, привожу примеры, в том числе из своей вратарской практики.

     На следующий день ктото в вестибюле вывесил плакат: «Третьяк выиграл 5:0».

     Удачно сдал и другие экзамены. Осенью 1979 года я стал слушателем заочного 
отделения академии, а спустя три года в звании майора закончил ее.
     Может быть, ктото недоуменно пожмет плечами: зачем Третьяку академия? 
Один диплом уже есть, зачем второй? Попробую объяснить.
     Я понимал: настанет день, когда придется уйти с катка. И что же дальше? 
Эксплуатировать свою былую славу? Жить старыми заслугами? Нет, это не по мне. Я 
бы хотел и после хоккея жить интересной, полнокровной и содержательной жизнью. 
Пусть меня и потом люди ценят не как бывшего чемпиона, а как знающего 
специалиста, в данном случае в области идеологической работы. Без скидок за 
прошлые заслуги.
     Сам процесс ухода из спорта для многих протекает болезненно: всетаки 
слишком специфическую жизнь мы ведем на протяжении многих лет… Укореняются 
привычки, которые надо ломать. Чемуто приходится учиться заново.
     Всегда легче бывает тем, кто заранее всерьез позаботился о своем будущем, 
кто свой мир не ограничивал размерами хоккейной площадки.
     Раньше меня покинул лед спартаковец Александр Якушев, один из самых 
известных хоккеистов моего поколения. Он блистал в спорте больше десяти лет, но 
самым высоким пиком в его хоккейном восхождении оказались матчи с канадцами, 
состоявшиеся в 1972 году. Посудите сами: четыре раза из восьми канадцы именно 
его называли лучшим игроком советской команды. Вскоре после этой серии Бобби 
Халл заявил: «Я считаю Александра Якушева величайшим левым крайним всех времен».
 Его клюшку родоначальники хоккея взяли в свой Музей хоккейной славы – это ли 
не признание высокого мастерства!
     Саша тогда поразил воображение болельщиков яростной, мужественной игрой. 
Он стремился вперед, не ведая ни