– Вы что, уезжаете, Евгений Павлович?
     – Да вот, пора, в Москве ждут, – со своей обычной чуть застенчивой улыбкой 
ответил артист.
     – А мы как же?
     Наверное, на лицах хоккеистов было написано такое огорчение, что Леонов, 
потоптавшись минуту у дверей, махнул рукой и зашагал обратно к лифту. Он 
остался с нами до конца и по праву разделил со сборной радость победы.
     В воскресенье 14 мая я проснулся в 8.30. С улицы почти не доносился шум 
автомобилей – верный признак выходного дня. Приведя себя в порядок, я спустился 
на второй этаж, где в просторной комнате рядом с рестораном столовалась наша 
команда. Почти все уже оказались в сборе. Завтракали молча. Я обратил внимание 
на лица ребят: они были, как бы это сказать, отрешенные, что, ли… Или замкнутые.
 Они таили в себе внутреннюю сосредоточенность, решимость.
     Позавтракав, каждый молча вставал и спешил к дверям. Я понимал своих 
товарищей, потому что и сам испытывал желание побыстрее остаться один, избежать 
лишних разговоров. Проглотил яичницу с ветчиной и тоже направился к себе в 
комнату. В коридоре меня догнал наш врач. «Ты знаешь, – сказал он, – сегодня 
заболел Сережа Капустин. У пего высокая температура». – «Играть не сможет?» 
Сапроненков с сомнением пожал плечами. Кажется, и сегодня спать ему не 
довелось: глаза у него запали, под ними – черные круги…
     О том, что на лед не выйдет один из лучших игроков нашей команды Сергей 
Капустин, я старался не думать. Только констатировал этот факт: плохо, дескать, 
дело – и все. Что толку терзать себя перед матчем? Лучше совсем не вспоминать о 
хоккее. Даже на дневной раскатке (мы приехали на каток вчетвером – с Юрзиновым, 
Пашковым, Лебедевым) я все делал как бы машинально, не думая о том, что вечером 
этот гигантский зал, похожий на разрезанную пополам бочку, содрогнется от 
призывного клича пражских болельщиков и на этом вот льду нам предстоит бороться 
с хозяевами чемпионата за победу и выиграть с перевесом не менее чем в две 
шайбы.
     Перед обедом я пригласил Сашу Пашкова на прогулку. В Праге было прохладно. 
Белые церемонные свечи прятались в кронах каштанов. Над Влтавой сдержанно пели 
дрозды. Я вдруг поймал себя на мысли, что и сейчас совсем не испытываю волнения.

     Пообедав, я по своему обыкновению крепко уснул. Сон был глубоким и чистым, 
как у младенца. Через полтора часа я встал свежим и еще более спокойным. Чем 
ближе был матч, тем увереннее я себя чувствовал.
     – Ну, мальчишки, у вас есть шанс доказать, что вы самые сильные в мире, – 
сказал Виктор Васильевич Тихонов на традиционной установке. – Надо сразу 
показать соперникам: мы вышли побеждать. У них дома, в присутствии их 
болельщиков, не смущаясь их чемпионским титулом – побеждать!
     Когда мы пошли к автобусу, чтобы ехать на матч, меня остановила женщина – 
администратор гостиницы.
     – Владислав, – сказала она, – я всегда болею за вас, вы мой любимый 
хоккеист, но как мне быть сегодня?
     – Болейте за своих, – улыбнулся я.
     – Нет, я буду болеть и за своих, и за вас.
     Потом, поздно вечером, она подарит мне букет алых гвоздик.
     Мы вышли на лед, и я сразу увидел, что наши соперники выведены из 
равновесия: бледные лица, скованные движения. Хозяев не взбодрило даже то, что 
болен Сергей Капустин. И хотя он (вот настоящий парень!) вышел на площадку, 
чтобы поддержать нас, соперники конечно же знали о том, что у Сергея высокая 
температура.
     Наши нападающие с первых же секунд обрушились на ворота хозяев. Мотор 
команды заработал на самых высоких оборотах. Это была единственно верная 
тактика.
     – Запереть соперника в зоне, заставить ошибаться вратаря, сбить с толку 
защитников, – твердили на скамейке тренеры. – А главное – покажите характер. Вы 
должны сыграть свой лучший матч!
     О том, какой прекрасный гол забил Балдерис, я уже вспоминал. А потом 
Петров увеличил счет. Мы были в меньшинстве, когда Володя, перехватив шайбу в 
средней зоне, прошел с ней вперед и пробросил направо – Михайлову. Что сделал 
бы на месте нашего капитана любой другой хоккеист? Он почти наверняка прижал бы 
шайбу к борту, ведь главное при игре в меньшинстве – выиграть время. А Борис 
рукой остановил летящую шайбу и, увидев, что вратарь Холечек вышел на него, 
адресовал пас Петрову. Гол!
     Умение сыграть нестандартно всегда отличало хоккеистов нашего ведущего 
звена, и вот вам, пожалуйста – еще один пример. Ребятам порой приходилось очень 
трудно: у них не всегда ладилась игра, мешали травмы, да и соперники против 
нашей ударной тройки действовали с двойным усердием. Но и теперь ветераны не 
подвели – они забили больше всего шайб.
     На последней минуте второго периода, когда чехословацкие хоккеисты играли 
в меньшинстве, к моим воротам по правому краю прорвался Мартинец. Удивительно, 
но я успел загадать: выиграю этот поединок – значит, мы чемпионы. А Мартинец 
летит прямо на ворота, и шайба как привязанная на конце его крюка. Тут уж надо 
было держаться, стоять до последнего! Я чуть выкатился и отразил шайбу, но в 
следующее мгновение Мартинец наткнулся на меня, сбил с ног, сразу образовалась 
кучамала… А где шайба? Вот она, миленькая, лежит в двадцати сантиметрах от 
линии ворот.
     Соперники на всякий случай всей командой высыпали на лед, начали 
обниматься, но голато вед