зя забывать об одном чрезвычайно важном обстоятельстве. 
Житейский пример: допустим, вы решили вступиться за прохожего, которого обидели 
хулиганы, или хотите прийти на помощь ребенку, который попал в водоворот 
стремительной реки… Как человека честного и храброго, вас не остановит то, что 
при этом и вы можете пострадать. Вы без колебаний предлагаете свою помощь: 
сражаетесь с хулиганами, бросаетесь в реку. Но…
     Но эта помощь только тогда будет во благо, когда вы не просто смелый, а 
еще обязательно – сильный человек. Когда у вас мускулы достаточно крепки, чтобы 
обратить в бегство шпану и победить бушующий поток. Иначе ваша храбрость может 
обернуться новой бедой.
     Мой друг Герой Советского Союза Руслан Аушев свою золотую звезду получил в 
27 лет, выполняя интернациональный долг. Он рассказывал, как трудно было в 
суровых афганских горах, где приходилось полагаться в основном не на мощь 
боевых машин, а на выносливость, закалку, стойкость людей, их умение переносить 
любые невзгоды. Руслан говорил об удивительных вещах. О том, как однажды его 
батальон больше недели шел по зимним горам, совершая обходный маневр. Солдаты 
по пояс в снегу карабкались над пропастями да еще несли с собой оружие, 
боеприпасы, паек – у каждого поклажа в 30 – 40 килограммов.
     Я познакомился с Русланом в пору его учебы в Военной академии имени Фрунзе.
 Несколько раз он приезжал к нам на базу, рассказывал об Афганистане, о своих 
боевых друзьях. Потом я не раз видел его на трибуне Дворца спорта в Лужниках: 
болел он, естественно, за армейцев. Три раза в неделю Аушев по нескольку часов 
занимался отработкой приемов рукопашного боя, бегал кроссы, играл в футбол. Он 
был постоянно в такой форме, которой могли позавидовать и спортсмены. А в 
августе 1985 года я узнал, что Руслан снова в Афганистане: закончил с отличием 
академию и попросил вновь направить его в родную часть. Как отличник учебы, 
орденоносец, он мог бы попроситься в любое место для дальнейшего прохождения 
службы, однако майор Аушев убежден, что он – воин, защитник – более всего нужен 
сегодня там, где труднее и опаснее. Разве это не героизм?
     Храбрость не всегда бывает увенчана наградами… На зимних Олимпийских играх 
1976 года в Инсбруке нашим лыжникам на дистанции 50 километров не досталось ни 
одной медали. А я бы дал медаль – именную, за отвагу и дерзость, – лыжнику, 
занявшему 12е место, комсоргу нашей сборной Василию Рочеву.
     Он здорово начал ту гонку. Не убоявшись олимпийских чемпионов, Рочев сразу 
вышел вперед. Он не скользил, а летел сквозь снегопад и ветер. После 15 
километров у Василия был лучший результат. После 40 километров он в группе 
лидеров. Кажется, близка победа. Скоро финиш. Но слишком много сил отдано 
борьбе. Марафон – испытание не только мастерства, но и опыта, а опыта нашему 
лыжнику, наверное, не хватило. Видимо, не рассчитал он правильно своих сил. 
Незадолго до финиша Рочев едва не потерял сознания. Зрители видели, как лыжник 
в белой форме, превозмогая усталость, шатаясь и падая, упрямо шел по трассе. 
Зрители повскакали с мест, хотели както помочь Рочеву, поддержать его, но что 
они могли сделать? Правила соревнований запрещают оказывать всякую помощь 
участнику. Кругом были сотни людей, а он один боролся за победу.
     Все было оставлено на лыжне, все до донышка! От страшного напряжения он 
ничего не видел. Покачиваясь, не толкаясь палками, а скорее опираясь на них, 
Рочев медленно заканчивал дистанцию. Он мог бы сойти с трассы, как сошли, не 
выдержав этого испытания, 16 других олимпийцев, но он предпочел пересечь линию 
финиша. Презрев боль и усталость, закончить дистанцию. Он финишировал не на 
лыжах – на характере. И это была победа. Наверное, таким и должен быть 
настоящий комсорг.
     Врач нашей хоккейной команды Борис Сапроненков тогда, в Инсбруке, работал 
с лыжниками. Он рассказывал мне, что впервые видел человека, который исчерпал 
все свои возможности. Все! Докторам несколько часов пришлось приводить в 
чувство лыжника, одержавшего в этот день большую победу, но не получившего 
никакой награды, кроме аплодисментов нескольких сотен зрителей.
     Да, мужество не всегда бывает увенчано медалью, но уважения оно 
заслуживает всегда.
     У наших тренеров всегда были и сейчас есть свои «фирменные» упражнения для 
выработки у игроков волевых качеств. Вспоминаю опятьтаки Анатолия 
Владимировича Тарасова. Он включал в тренировки бокс, борьбу, заставлял пас 
прыгать с высоких стенок. И горе было тому, кто допускал при этом хотя бы 
маленькую слабость.
     В 1971 году в Швейцарии Тарасов после «раскатки» оставил на льду Шадрина, 
Зимина и меня. Говорит нападающим:
     – Один из вас бросает по воротам Третьяка шайбу, а другой в это время 
толкает вратаря, бьет его, мешает ему. Ясно?
     Ребята засмущались:
     – Как это мы будем Владика бить?
     – Вы что, голубчики! – загремел Тарасов. – Нашлись тут кисейные барышни!!
     Ох, и досталось мне тогда…
     Я еще был юный, неопытный. После каждой тренировки уходил со льда весь в 
синяках и ссадинах. Бывало, как бросит ктонибудь в упор, я с обидой на этого 
игрока клюшкой замахиваюсь: ты что, мол, убить меня хочешь?
     А Тарасов тут как тут:
     – Ах, вам больно, молодой человек? Вам надо не в хоккей, а в куклы играть.
     Потом отмякнет немного:
     – Запомни: тебе не должно быть больно. Забудь это слово – больно. Радуйся 
тренировке. Радуйся!
     Впоследствии много раз я с благодарностью вспоминал те уроки.
     До сих пор в сб