Национальной хоккейной лиги. Делались даже весьма прозрачные намеки, что мой 
отец продал меня в рабство для удовлетворения своих несбывшихся честолюбивых 
устремлений стать игроком Национальной хоккейной лиги.
     Тот факт, что у меня при заключении контракта с профессиональным клубом 
были особые обстоятельства, является сущей правдой. Отец оставил решение на мое 
усмотрение, а когда я уехал в Хеспелер, то никому из нас и в голову не 
приходило, что я остаюсь брошенным на произвол судьбы. Наоборот, отец и мать 
регулярно навещали меня в те годы, что я играл в Хеспелере, Вудстоке и 
СентКатаринсе. Я всегда знал, что в любое время могу поехать домой и буду 
принят с распростертыми объятиями, что в трудную минуту мои родные мне помогут.
     Меня раздражают журналисты, которые критикуют поступки моей семьи, 
временами они просто приводят меня в бешенство, тем более что сделать это 
довольно легко, так как по натуре я человек вспыльчивый. Речь идет не о том, 
что журналисты не имеют права коголибо критиковать, а о том, что, берясь 
критиковать, они не утруждают себя необходимостью установить истину. А 
истинато здесь необыкновенно проста.
     У нас в семье было одиннадцать детей, я же в то время был одержим хоккеем 
не меньше, чем сейчас, а может быть, и больше. Отец никогда не внушал нам 
необходимости побыстрее выбрать свою дорогу и помогать семье, но я был уже 
достаточно взрослым, чтобы понимать, что жалованье отца не поспевает за ростом 
потребностей нашей «артели»: всех надо было прокормить, одеть, обуть. И я решил,
 что, если представится благоприятная возможность, я ее упускать не буду. Если 
бы обстоятельства сложились так, что какойнибудь университет предложил бы мне 
спортивную стипендию5 с обязательством с моей стороны играть в университетской 
хоккейной команде, я бы такое предложение принял. Мои родители были рады, что я 
нашел свое призвание в хоккее, но они никогда не теряли из виду важность 
получения мною образования. Помнил об этом всегда и я, Да и сейчас еще не забыл.

     В школе у меня была хорошая успеваемость, а тяга к учению до сих пор не 
ослабла. Был бы я вольный человек – бросил бы летом все на свете и пошел бы, 
например, на ускоренные курсы иностранного языка, лучше всего французского. 
Конечно, зимой играть в хоккей а летом учиться – это не самый легкий путь 
получения образования, но многие игроки так делают, и я могу это только 
приветствовать. Неважно, где и в качестве кого человек работает, но чем он 
образованнее, тем лучше спорится его работа. Сейчас с неуклонной быстротой 
приближается день «мозговитых» хоккеистов. Рэд Хей, игравший раньше в нашем 
клубе, и юный Рон Эллис6 могут служить примером счастливого сочетания ума, 
физической силы и игровых способностей. Рэд пришел в «Чикаго Блэк Хокс» из 
университетской команды штата Колорадо. По мере расширения состава Национальной 
хоккейной лиги таких, как Рэд Хей, будет все больше и больше. И тогда – 
берегись, сила без ума. Хоккей же от этого только выиграет.
     Входящие в Национальную хоккейную лигу клубы дают молодому человеку 
путевку в жизнь, испытывая его то в одной команде, то в другой и тем самым 
давая ему возможность пройти хорошую школу у разных тренеров, развить в себе 
чувство самоутверждения и попытаться сформировать собственный хоккейный 
характер Билл Хастингз, который был моим тренером в первый год моего пребывания 
в Хеспелере, первым попытался искоренить во мне привычку носиться по льду, 
затмевая остальных игроков.
     Каждую неделю меня навещал отец, а с ним неизменно была и мать. Родители 
не пропускали случая, чтобы поприсутствовать на игре или побывать на тренировке.
 Они, естественно, интересовались моими успехами в хоккее. но не меньше их 
заботила и моя успеваемость в школе. Без поддержки приезжавших ко мне родителей 
упорства на все мои занятия у меня, наверное, не хватило бы.
     Лето того года я снова провел в Пойнт Энн, в поте лица трудился, работая 
иногда в двух, а то и в трех местах одновременно. На следующий год я поехал в 
Вудсток, где тренером команды юниоров был Билл Янг.
     Этот год в Вудстоке оказался для меня удачным. Я никогда не оглядываюсь на 
прошлое, чтобы укорять себя за дурные поступки, и никогда у меня не появляется 
желание снова прожить счастливые годы, но в тот год кругом были почти одни 
удачи.
     И опятьтаки все дело было в людях. Наша команда выиграла первенство 
провинции Онтарио среди юниоров по группе «Б», что само по себе уже не могло не 
вызвать моего восторга, а кроме того, я оказался в списке отличников в школе. 
Выигрыш первенства был волнующим событием, но не меньшим событием было и 
получение похвальной грамоты за отличную учебу в школе.
     И в хоккее, и в учебе я был обязан своими успехами не только самому себе. 
Жил я в отрыве от семьи уже второй год, и хотя разлуку я переносил теперь легче,
 чем вначале, меня попрежнему, как я уже говорил, навещали родители, 
ободрявшие меня радостными сообщениями о житьебытье нашей семьи.
     В Вудстоке меня также окружали очень добрые и заботливые люди. Изза 
большой занятости и напряженного хоккейного календаря (мы играем семьдесят игр 
в сезон) я ни разу не смог впоследствии повидать этих людей. Но я их никогда не 
забуду, а однажды летом брошу все и поеду по городам, где мне пришлось играть в 
командах низших лиг и посчастливилось встретить многих хороших людей (причем 
вопреки моему прежнему убеждению, что хороших людей можно найти только в Пойнт 
Энн и Белвилле). И когда такая поездка состоится, ее маршрут будет непременно 
включать в себя и СентКатаринс.
     СентКатаринс – это чудеснейший городок, где все помешаны на хоккее. 
Расположен он на юге провинции Онтарио, километрах в пятидесяти от города 
Буффало. Местная команда юниоров группы «А» также входит в систему хоккейного