посмотрим, умеет ли он держать слово».
     Были некоторые сомнения: сможет ли он вообще выйти на лед в составе 
профессиональной команды? Все лето шли разговоры о слиянии с НХЛ, которая 
намерена оставаться верной себе и не разрешать играть хоккеистам моложе 
двадцати лет. Мистер Скалбани допускал возможность такого поворота событий. В 
этом случае он намеревался отдать Уэйна «напрокат» в клуб, остающийся вне НХЛ, 
который предложит лучшую цену (многие команды хоккейной лиги запада Канады 
проявляли интерес), где бы он играл до двадцати лет. Или расторгнуть с ним 
контракт, возместив ему убытки (что составило бы 50 000 долларов, которые он 
заплатил мне в Ванкувере, когда мы обсуждали возможность осложнений такого 
рода).
     Уэйн старался не обращать внимания на все это и использовать оставшееся до 
начала сезона время с пользой: учился силовым приемам в хоккейной школе, 
участвовал в нескольких товарищеских рекламных матчах в Индианаполисе и 
НьюЙорке, играл в футбол за две команды. Естественно, репортеры ходили за ним 
по пятам и расспрашивали всех, с кем он играл, чтобы сочинить еще больше 
историй из серии «Уэйн Гретцки, какой же он на самом деле?» Гарри Стокдейл, 
менеджер бейсбольной команды «Полонэз Ветс», подкинул им неплохую тему. «Я 
попросил Уэйна заплатить вступительный взнос, – рассказывал он. – Чтобы играть 
в детской бейсбольной команде, нужно внести деньги. Знаете, что он мне ответил? 
Сказал: „Спросите у отца“. Деньги его ничуть не изменили».
     Кстати, до сих пор некоторые считают, что Уэйн выбрал не ту игру. Он стал 
бы великим подающим, если бы связал свою жизнь с бейсболом, со своей любимой 
игрой. Как бы то ни было, бейсбол для него оставался лишь развлечением и 
способом держать себя в хорошей форме. Он знал: в Индианаполисе ему придется 
нелегко. Не догадывался он, однако, что именно будет источником трудностей для 
него.
     Тренер «Рейсерс» Уайти Стэплтон десять лет играл в защите «Бостон Брюинз» 
и «Чикаго Блэк Хоукс», а в 1972 году немало сделал для победы канадцев над 
советской сборной. Он хороший тренер и внимательный, чуткий человек. Я бы 
сказал, что по отношению к Уэйну даже слишком деликатный. Он так заботился о 
благе Уэйна, что тщательно оберегал его от любых напряженных ситуаций. «У него 
все впереди», – защищал он нового члена своей команды от тех, кто требовал от 
Уэйна немедленных чудесных результатов. Он не представлял, что такие 
психологические и физические нагрузки привычны для Уэйна с детства и что 
попытки ограничивать и ограждать его только ухудшают дело. Я искренне уверен, 
что, если бы Уэйна не опекали столь усердно – несомненно, из самых лучших 
побуждений, – а дали ему тогда полную свободу, он смог бы проявить себя сразу.
     А потом Уэйн оказался в «Эдмонтон Ойлерз».
     Питер Поклингтон заплатил мистеру Скалбани 850 000 долларов и согласился 
соблюдать условия частных контрактов, заключенных им с Уэйном и еще с одним 
форвардом из Индианаполиса Питером Дрисколлом. «Ойлерз» приобрели также вратаря 
Эдди Мио. Теперь у мистера Поклингтона был Уэйн и команда, которая будет 
принята в НХЛ. А Нельсон Скалбани, который затеял эти перемены, через несколько 
недель навсегда отошел от хоккея.
     Первые пять дней в Эдмонтоне Уэйн жил в доме Глена Сэйзера. («Я первый раз 
вижу мальчишку с таким аппетитом, – рассказывал Сэйзер журналистам. – Он 
съедает больше, чем все мои домочадцы, вместе взятые, и всегда готов 
перехватить чтото в промежутках».) Потом он переехал к Рэю Боднару. Рэй – брат 
Джима Боднара, в семье которого Уэйн жил в Су, поэтому тут он себя сразу 
почувствовал легко и свободно. На следующий год он снимал одну квартиру вместе 
с защитником Кевином Лоу, оказавшимся отличным кулинаром. Вообще, из всех 
замечательных и великих проходов Уэйна лучше всего ему удается проход к 
ближайшему холодильнику.
     Так уж вышло, но переезд Уэйна в Эдмонтон внес еще один, последний штрих в 
наши отношения с Ассоциацией любительского хоккея Канады. По соглашению ВХА и 
КАХА команда, приглашающая игрока из ВХА, должна заплатить 20 000 долларов 
Канадской ассоциации юношеского хоккея и еще 20 000 долларов, если игрок моложе 
20 лет. Три лиги юношеской ассоциации – Онтарио, Квебека и Западной Канады – 
вычитают из этих денег суммы на административные расходы и тому подобное, а 
остальное переводят на счета клубов. Но тогда ВХА уже не платила. И, насколько 
я знаю, Уэйнединственный, кто это сделал. Мистер Поклингтон 20 000 заплатил из 
средств клуба, а вторые 20 000 – из аванса Уэйна.
     Необходимость это сделать поначалу ужасно меня разозлила. Полдня мы с 
Филис провели у адвоката. Он считал, что Уэйн ничего не должен платить, потому 
что он провел в хоккейной лиге Онтарио только год и благодаря ему лига получила 
большие доходы. «Я бы не платил им ни гроша», – подытожил он наше совещание. Но 
мы заплатили. Уэйн был благодарен Анжеле– и понимал.
     что его уход скажется на посещаемости игр команды «Грейхаундз». Я смотрел 
на это подругому. КАХА не позволила Уэйну играть з подростковой команде в 
Торонто, они пытались не допустить его в юниорскую команду «Б», пришлось 
обращаться в суд, а теперь нужно еще заплатить им 40 000 долларов. У меня это 
не укладывалось в голове.
     Деньги. Иногда кажется, что о деньгах Гретцки разговоров больше, чем об 
игре Гретцки. Чего только не обсуждают: и сколько он получал в юниорах сверх 
официальной платы, и сколько он получил по контракту с «Рейсерс», и сколько 
тратит, став в семнадцать лет богачом…
     Уэйн никогда особенно не думал о деньгах. Когда мы летели в Ванкувер к 
Скалбани заключать контракт, в котором, как мы могли предполагать, речь пойдет 
о деньгах, каких никто из нас никогда не видел, Уэйн, получавший, по слухам,