окровавленный снег, рядом с копытами. Тушу взяли на мясо. Я знаю, что животных 
иногда крадут и забивают, но за нашим дворцом? Что будет дальше?
12 января
Мы с Линдой с каждым днем становимся все больше похожими на русских. Например, 
куда бы мы ни пошли, мы берем с собой сумку для покупок. Это холщовая сумка, 
красивая и прочная, мы берем ее с собой, потому что можем вдруг встретить 
какие-нибудь продукты, которых раньше не видели. На днях мы увидели кочанный 
салат, впервые за все время пребывания здесь, и сразу же схватил его. Обалдеть. 
Как будто: «Ого, что это?» Мы нашли салат, встретили сельдерей, и — я знаю, что 
в это трудно поверить — это стало поводом для небольшого праздника. Я не хочу 
сказать, что мы испытывали здесь лишения, потому что это не так. Магазины полны 
хороших бакалейных товаров, но хорошая продукция бывает редко, особенно зимой. 
Разнообразие и количество очень сильно уменьшились.
Вот еще одно отличие: в супермаркетах редко увидишь людей старшего поколения, 
потому что цены слишком высоки. Они вынуждены закупаться на открытых рынках, 
где можно немного поторговаться. Там может быть с десяток людей, продающих 
морковь, поэтому можно сказать: «Э-э, слишком дорого, пойду-ка дальше». Люди 
спорят. Сбивают цену.
13 января
Сегодня после тренировки я переоделся для пробежки, схватил сумку с собачьим 
кормом, добежал до их «приюта» и накормил всех. Как обычно, собаки сопровождали 
меня по дороге обратно. В это время хоккеисты выходили из дворца перед отъездом 
на базу и увидели меня, выбегающего из-за сугроба в сопровождении стаи. Точно 
вам говорю — у них глаза округлились. И собаки, естественно, увидев их, начали 
на них лаять. Я стою, пытаюсь их успокоить — в смысле собак, не хоккеистов. 
Хоккеисты-то неплохо посмеялись над этой картиной. Я знаю, они и так считают 
меня одержимым, из-за моей зацикленности на ежедневных пробежках. И тут они 
видят меня с этими бродячими псами, которых в России никто и не замечает. 
Уверен, что они думают: «Да, этот наш тренер — тот еще кадр».
14 января
Я иногда поражаюсь, насколько российские хоккеисты спокойнее своих канадских и 
американских коллег. На Кубке Шпенглера было интересно слышать все эти 
разговоры, доносившиеся из раздевалки или с лавки канадцев, в то время как наши 
игроки спокойно сидят-одеваются, готовясь к сражению, и при этом выглядят как 
будто в забытьи. Только после сигнала о трехминутной готовности к выходу на 
предматчевую раскатку раздаются считанные голоса. Обычно наш капитан, Евгений 
Варламов, произносит одни и те же несколько слов, так перед каждой игрой. То же 
самое бывает на скамейке и в перерывах между периодами — мертвая тишина, лишь 
немногие хоккеисты что-то говорят, поддерживая или поощряя товарища.
Со временем я узнал, что такая тишина не является необычной. Это именно по- 
российски. Хоккеисты редко когда жалуются или как-то эмоционально реагируют. Ты 
можешь решить провести укороченную тренировку и сообщить им об этом: ноль 
реакции. Ты можешь решить провести удлиненную и более тяжелую тренировку: все 
равно ноль реакции. Ты можешь сказать какому-либо игроку переодеваться на матч 
вместо кого-то другого: ноль реакции, ни от поставленного на игру, ни от 
снятого с игры. Я считаю причиной этого тот факт, что, начиная с юного возраста,
 хоккеисты оказываются один на один перед тренером, резко выговаривающим им за 
ошибки, будь то на скамейке, в раздевалке или на льду. Редко когда это делается 
не публично, поэтому, чтобы справиться с такой ситуацией, хоккеисты просто не 
реагируют. Они молча проглатывают замечания и, придав лицу бесстрастное 
выражение, тем самым демонстрируют свою силу товарищам по команде. Я видел 
взрослых мужчин, тренеров 10–11 летних хоккеистов, чуть ли не бессвязно орущих 
в лицо мальчишкам, а те просто принимают такое «лечение», не моргнув глазом и 
не показывая своим сверстникам какой-либо слабости.
16 января
Мы добыли победу 2–0 в Новокузнецке, в сердце Сибири, и теперь наша победная 
серия состоит из шестнадцати матчей. Наш пресс-атташе говорит, что прежний 
рекорд Суперлиги составлял одиннадцать игр, а во времена до ее создания ЦСКА 
частенько проходил весь сезон со всего лишь одним-двумя поражениями. Все равно, 
мы тут неплохо раскатились; посмотрим, сколько нам удастся продержаться.
17 января
В последние дни в Магнитогорск вдруг нагрянула зима. До сих пор снег уже лежал, 
но температура была вполне умеренная. Мы с Линдой не видели по-настоящему 
суровых зим уже лет пять-шесть, поэтому ждали: каково оно будет, когда зима, 
наконец, придет? Пока минимальная устойчивая температура доходила до минус 
пяти-шести-семи; приходилось надевать парку (удлиненную утепленную куртку с 
капюшоном) и лыжную шапку, но погода была терпимая. Затем, вдруг, температура 
резко упала в диапазон минус тридцать-сорок градусов. Я — любитель истории, и 
тут же начал думать-вспоминать. Именно это случилось с войсками Наполеона, и то 
же самое — с войсками Гитлера. Они попались в такую же крайне холодную 
зиму-ловушку. Я видел, как по утрам водители залезали с паяльными лампами под 
свои машины, чтобы разогреть масло и запустить двигатели. На улицу люди выходят 
только по абсолютной необходимости. Если человек идет куда-то, то с какой-то 
целью, и с максимальной, по возможности, быстротой. Люто.
Я по-прежнему бегаю, каждый день, но впечатления не самые приятные. Обычно я 
надеваю свитер и капроновую куртку, этого хватает. Иногда, если становится 
слишком холодно, наматываю шарф. Но когда погода становится такой, как сейчас, 
я надеваю два свитера, наматываю шарф вокруг головы и завязываю его на затылке, 
закрыв им лицо. Ко времени возвращения домой мое забрало промерзает льдом, но 
свою задачу оно уже выполнило. Шарф задерживает холодный воздух, а именно это и