же поползли слухи: «Плющенко не держит удар».
На самом деле поражение пошло на пользу. Спустя полтора месяца Евгений выглядел 
совершенно иначе: злым и собранным. Он без труда выиграл мировое первенство, 
через год вернул себе европейскую корону, став чемпионом континента в четвертый 
раз, но в марте на чемпионате мира в Москве ему был уготован очередной и весьма 
тяжелый удар: перед самым началом соревнований у спортсмена обострилась травма 
паха.
В серьезность травмы поначалу не поверил никто. Пресс-центр любых крупных 
соревнований, под завязку набитый журналистами со всего мира, – хороший 
индикатор симпатий и антипатий. В курилках и пресс-баре без конца 
пережевывались все вехи звездной карьеры российского фигуриста: нервные срывы в 
Солт-Лейке и Будапеште, не бог весть какие качественные выступления на более 
мелких турнирах. В целом же разговоры сводились к тому, что чемпион мира 
попросту испугался конкуренции. На этот раз – со швейцарцем Стефаном Ламбьелем, 
потрясающе чисто (в отличие от Плющенко) откатавшим свою программу в 
квалификации.
Однако предположение, что слух о травме создан искусственно, наотрез отмел 
коллега Мишина, украинский тренер Валентин Николаев.
– Если у фигуриста проблемы с пахом, это сразу видно, – сказал он. – Женя был 
сверхосторожен во вращениях, в прыжках. Все «открытые» положения явно давались 
ему большими усилиями. Не знаю деталей травмы, но могу предположить, что 
Плющенко беспокоит левая сторона паха. При правосторонней травме он не смог бы 
прыгать аксель – это нестерпимо больно. Травма левой стороны создает 
колоссальные проблемы с другим прыжком – тулупом. Собственно, поэтому, как я 
понимаю, спортсмен был вынужден отказаться от четверного – заменить его лутцем. 
И все равно было видно, что Жене крайне некомфортно кататься. Но винить его 
нельзя – он сделал все что мог…
Сразу после чемпионата, с которого Плющенко был все-таки вынужден сняться, 
фигуриста прооперировали в Германии. Травма оказалась двусторонней.
Спустя несколько недель, когда фигуристу уже было разрешено потихонечку 
нагружать ногу тренировками, все бульварные газеты запестрели сенсацией: 
Плющенко женится!
Скоропалительность решения не брался объяснить никто. Даже Мишин. В один из 
моих приездов в Питер, когда мы разговорились «за жизнь», он лишь вздохнул:
– Cчитаю, что в любом событии нужно уметь прежде всего находить положительные 
стороны. Женя – такой человек, которому необходимо, чтобы рядом постоянно был 
кто-то близкий. Эту роль на протяжении его жизни играли разные люди. Его мама, 
я, кто-то из других тренеров, друзья… Правильным был поступок или нет, покажет 
жизнь. Причем очень скоро…
* * *
Я постоянно задавала себе вопрос: почему фигурист, который после ухода Ягудина 
остался практически единоличным королем в мужском одиночном катании, а главное 
– все его окружение, вполне способное обеспечить Евгению если не блестящую, то 
по крайней мере достойную прессу, вызывают порой такое раздражение у тех, кто 
эту прессу создает? С одной стороны, все было понятно. Журналисты всегда жаждут 
интриги. Если спортсмен постоянно побеждает, интрига может заключаться лишь в 
одном: чтобы он проиграл. Или выиграл, но так, чтобы о победе можно было 
слагать оды. Но таких побед не случалось. А главное, налицо был постоянный 
недостаток информации из первых рук. Общаться с прессой до соревнований и сам 
Плющенко, и его тренер по-прежнему отказывались наотрез, ссылаясь на 
сложившиеся приметы, да и после выступлений поговорить толком не получалось. На 
пресс-конференциях после международных турниров Евгений старался общаться с 
журналистами на английском языке, но по этому поводу одна из моих 
англоговорящих коллег как-то заметила:
– Лучше бы он говорил по-русски. Тогда, по крайней мере, можно было бы 
попросить о помощи переводчика. А так, получается, все вынуждены 
довольствоваться не истинными мыслями чемпиона, а дежурным и весьма 
ограниченным набором знакомых фигуристу английских слов.
Публикации о Плющенко в российской прессе продолжали появляться довольно часто, 
но большинство из них имели ярко выраженную бульварную направленность. Вряд ли 
спортсмен и тренер стремились к этому сознательно. Скорее просто не до конца 
понимали, каким образом избежать ошибок. На одном из турниров Мишин сетовал:
– Договорился с журналистами, пригласил их к себе на дачу, стол накрыл, 
организовал баню. А открыл газету – и обомлел: во всю страницу моя фотография в 
трусах и буденовке. Пингвин какой-то…
В пресс-центре тогда хихикали долго: «А что он хотел увидеть, если уж потащил в 
баню корреспондента с фотоаппаратом?»
Уже на Олимпийских играх в Турине мне вдруг позвонили из одного из московских 
журналов.
– Вы не могли бы прислать нам статью о Плющенко?
Материал был сделан и отправлен. На следующий день телефон зазвонил снова.
– Мы все получили. Но у нашего главного редактора возник ряд вопросов. Вы 
пишете, что Евгений не привез в Турин супругу, потому что она ждет ребенка. 
Нужно срочно уточнить: каков срок беременности, какой пол у ребенка, где она 
собирается рожать. Заодно нам нужна информация о том, как звали предыдущую 
девушку Плющенко, почему они расстались? По телевизору передавали, что в Турин 
собирается приехать мама Жени. Пожалуйста, спросите, как они будут проводить 
свободное время, по каким магазинам и ресторанам ходить, сколько намерены 
потратить на это денег…
Представив, какую реакцию может вызвать у фигуриста хоть один из этих вопросов,