достаточно толстый английский детектив.
* * *
Все эти воспоминания автоматически всплыли в памяти в процессе беседы с 
«пиар-директором». Тезисно изложив гостье свои соображения насчет трудностей 
работы с Плющенко, заодно заметив, что бывает весьма неразумно соглашаться на 
интервью с корреспондентами откровенно желтых изданий и рассчитывать при этом, 
что речь будет идти о фигурном катании, я вдруг услышала:
– Женю нужно как-то оградить от тех, кто его окружает. И от Закаряна, и от 
Мишина. Они имеют на него слишком большое влияние.
– Простите, а Алексей Николаевич в курсе нашей с вами беседы? – запоздало 
поинтересовалась я.
– Главное, что мне абсолютно доверяет Женя, – последовал ответ. После чего 
гостья перешла почти на шепот: – Я могу вам гарантировать любое интервью. 
Давайте сделаем так: вы составите вопросы, передадите их мне, я согласую их с 
Евгением, запишу его ответы и переправлю готовый и отредактированный текст 
обратно. Вам останется только поставить под ним свою подпись. Еще лучше – 
опубликовать это интервью сразу в нескольких изданиях…
В комнате вдруг повисла мертвая тишина. Я почувствовала, что стучать по 
клавиатурам перестали даже редакторы. Глаза моей коллеги Ольги Линде сделались 
огромными как плошки, и в них заметалось хищное ожидание близкой крови. 
«Паноптикум!» – пронеслось в голове.
– Простите, но я так не работаю. Привыкла свои материалы писать сама. И 
разговаривать привыкла сама – без посредников. Вы, кстати, отдаете себе отчет в 
том, что у большинства спортивных журналистов, и тем более у нашей газеты, не 
бывает проблем с поисками потенциальных собеседников в принципе?
Несколько секунд гостья молча поедала меня взглядом. Затем довольно резко 
спросила:
– Я могу узнать, за кого вы болеете? За Плющенко или за Ягудина?
– Ни за кого. Тем более что Ягудин вот уже два года не выступает в 
соревнованиях.
– И все-таки?
– А вам не приходит в голову, что можно восхищаться обоими? Честно могу 
признаться, что дуэль Плющенко—Ягудин – самое красивое и захватывающее, что мне 
приходилось видеть за годы работы в фигурном катании. И очень жаль, что этот 
период уже позади.
– Да как вы можете сравнивать! – воскликнула собеседница. – Ягудин – вообще не 
фигурист. Летающая табуретка! Ни музыкального слуха, ни внешности. А Женя – он 
же гений! Моцарт! Каждое движение, которое он делает, пронизано 
одухотворенностью, волшебством! Такие, как он, рождаются раз в сто лет! Или вы 
и это будете отрицать?
Я все-таки разозлилась.
– Давайте рассуждать так: если бы моей специализацией было искусство, я бы с 
удовольствием обсудила с вами такие материи, как одухотворенность и 
музыкальность. Но я – спортивный журналист. А в спорте все предельно просто. 
Есть результат. И этот результат наглядно свидетельствует о том, что Ягудин – 
четырехкратный чемпион мира и олимпийский чемпион. А Плющенко – нет.
– Ага, – зловеще прогремело в комнате. – Я так и знала. Меня предупреждали, что 
вы – человек Тарасовой!!! Теперь я лишний раз убедилась в этом. Прощайте!
Чернобурые полы шубы взметнулись и вместе с хозяйкой исчезли за дверью. Коллеги 
уставились на меня с недоумением и состраданием: «Что это было?»
Оставалось разве что ответить фразой из анекдота: «Овсянка, сэр…»
* * *
Сезон 2004 года сложился для Плющенко тяжело. Он проиграл финал «Гран-при» 
канадцу Эммануэлю Санду, но то поражение стало следствием нарушения правил и по 
сути совершенно таковым не являлось. А вот чемпионат Европы, который проходил 
месяц спустя в Будапеште, фигурист, единолично царствовавший на вершине 
пьедестала целых два года, проиграл уже сокрушительно – французу Брайану Жуберу.
 Нервы чемпиона, порядком истрепанные четырехлетним противостоянием с Ягудиным 
и успевшие еще больше ослабнуть за время абсолютного единовластия, не выдержали 
напряжения. Так что само выступление являло собой классический пример 
психологического срыва. Очень напомнивший, кстати, олимпийский старт Плющенко в 
короткой программе в Солт-Лейк-Сити.
Ни один из прыжков по качеству выезда не получился безупречным, но в общем 
контексте происходящего (Плющенко едва справлялся не только с прыжками, но и с 
вращениями) достижением становилось уже то, что фигурист устоял. В итоге 
Евгений получил по две оценки 5,4 и 5,5, четыре – 5,6, пять – 5,7 и одну 5,8. 
Зато за артистизм исполнения, которым в программе с таким количеством срывов не 
пахло по определению, арбитры насыпали от души. Четыре оценки 5,8 и три – 5,9 
не лезли ни в какие ворота.
Когда прошел первый шок от поражения фаворита, оставалось назвать вещи своими 
именами: Плющенко и Мишин пришли к тому, к чему упорно (хотя, скорее всего, 
вовсе не отдавали себе в этом отчета) направлялись с самого начала сезона. С 
постоянными упоминаниями о серьезности травмы колена весьма плохо увязывалась 
непрерывная череда всевозможных показательных выступлений, напоминавшая порой – 
на что обратили внимание многие – банальный гастрольный «чес» театральных 
артистов.
Судя по тому, что в Будапешт фигурист прилетел с очередного шоу из Швейцарии, 
чемпионат Европы ни в коей мере не рассматривался им как сколь-нибудь серьезный 
турнир. Не случись блистательного выступления Жубера, заставившего Плющенко 
занервничать всерьез, возможно, все сложилось бы иначе. Но оно случилось. И тут